Охота на бессмертного
Шрифт:
– А давай так: ты зовешь свою Ришку, мы ставим ее рядом с Оллией и начинаем сравнивать. Каждое отличие – две серебряные монеты. Тому, чья девка лучше…
– Пффф!
– Ладно, если что-то лучше у моей, ты мне платишь одну. У твоей – я тебе две!
Отказаться от таких выигрышных условий крепыш не захотел, поэтому первым вломился в «апартаменты», подскочил к окну и, высунувшись наружу, позвал первую красавицу постоялого двора и его окрестностей:
– Ришка, где тебя носит?! Бегом ко мне, в третью!!!
– Пусть захватит с собой гребень! – недовольно оглядев полупустую комнату единственным глазом, буркнул маг Жизни. А когда хозяин постоялого двора продублировал его требование и повернулся лицом, высказал свое «фи»: – В этой комнате слишком темно. Давай-ка перейдем на сторону, освещенную Илль…
Принцип «клиент всегда прав» работал и на Иллемаре: не успел Табаки высказать свое пожелание, как Квидд вынесся в коридор и распахнул перед дорогим гостем противоположную дверь.
Эта комната оказалась намного светлее первой, так как освещалась восходящим светилом. Кстати, светило не только освещало, но и демонстрировало все, что в первой комнате скрывали тени. В частности, паутину, затянувшую углы, ветхость скатерти, небрежно брошенной на стол, глубокие царапины на единственной лавке и засаленную, застиранную до дыр и чем-то основательно заляпанную простыню, небрежно брошенную на кровать. Но ап-Куеррес, охваченный нешуточным азартом, всего этого не заметил: оказавшись внутри, он прошел к подоконнику, уселся на самый краешек, скрестил руки на груди и поманил Ольгу непривычным «перебором» пальцев:
– Давай сюда, на свет! И перестань горбить спину!
Четыре шага от двери и до подоконника девушка прошла, как на эшафот. А остановившись перед магом, чуть развернула плечи и, опустив ресницы, с тоской посмотрела на сине-зеленое море травы, раскинувшееся за околицей. Перед глазами сразу же возник фантастический абрис капюшона маскировочной накидки Вересаева с торчащими из-под нее ОНВ. А в ушах раздался тихий шепот снайпера:
– Отойду на час-полтора. Лежи тут и не уходи, что бы вокруг ни происходило…
– А что может произойти?
– Когда местные «собаки» почуют мой запах, они начнут подвывать и тявкать. Если какая-то шавка начнет надрываться слишком сильно, могут проснуться аборигены. Соответственно, кто-то из них может выйти во двор…
«…может выйти во двор…», «…может выйти во двор…» – мысленно повторила она и почувствовала, что в ее душе что-то оборвалось. В это время со стороны коридора послышались приближающиеся шлепки босых ног:
– Я уже тута, ха-азяин!
«А-кает, как настоящая ма-асквичка»… – мрачно подумала Фролова и не без труда заставила себя абстрагироваться от мыслей о том, что ожидает ее в ближайшем будущем.
– Давай к окну, Риш! – возбужденно выдохнул Квидд. – Встань рядом с бездарью и делай то, что скажет уважаемый маг!
По полу прошлепали босые ноги, и Ольга была вынуждена отойти на шаг в сторону, чтобы дать девушке возможность оказаться под лучами Илль.
Встав рядом, Ришка горделиво расправила плечи, отклячила зад, выставила вперед не самую красивую грудь во вселенной и кокетливо оглянулась через плечо:
– Я-а га-атова!
– Квидд, я бы на твоем месте расположился с этой стороны! – соблаговолил подсказать маг. А когда хозяин постоялого двора устроился на указанном месте, потребовал, чтобы его девка распустила волосы и расчесалась.
Волосы у Ришки были заметно длиннее и гуще, чем у Ольги, поэтому в первый миг землянка злорадно «посочувствовала» ап-Куерресу. Но когда из-под гребня иллемарки посыпались какие-то мерзкие черные насекомые, похожие на маленьких гусениц, невольно отшатнулась и брезгливо поморщилась.
– У Ришки вся голова в цертках [108] , а у моей Оллии их нет… – гордо прокомментировал Табаки. – Гони первую монету!
Терять деньги на пустом месте Квидд не собирался, поэтому выхватил из рук «ночной бабочки» гребень и качнулся к Фроловой.
Та чуть было не отскочила назад, но вспомнила ощущения, которые не единожды «дарил» ей ошейник, и осталась на месте.
– Не этим гребнем! – вовремя спохватился Табаки. А когда крепыш остановился, приказал Ольге наклониться и потрясти головой.
108
Цертки – иллемарские насекомые, паразитирующие на местных млекопитающих и человеке.
Девушка повиновалась.
– Теперь запусти пальцы в волосы и оттяни в сторону какую-нибудь прядь…
Сделала так, как он просил, постаравшись не выдавать своих настоящих эмоций.
– Достаточно. Теперь выпрямись и улыбнись. Желательно пошире…
…Табаки делал деньги со скоростью печатного станка: после того, как Квидд полюбовался ослепительно-белыми зубами землянки, маг поднял по серебряной монете на ухоженной коже лица, на чистых, необветренных губах, ухоженных бровях и целом носе. Закончив с головой, переключился на руки и продемонстрировал хозяину постоялого двора аккуратные ногти, здоровые, не изуродованные тяжелой работой, суставы пальцев и гладкие, без мозолей, потертостей и цыпок, ладони.
Крепыш проигрывал… с явным удовольствием. То есть без колебаний соглашался с все увеличивающейся суммой, которую после каждой победы озвучивал ап-Куеррес, периодически поправлял мотню и все явственнее и явственнее жаждал продолжения.
Чтобы округлить сумму выигрыша, маг жизни приказал девушкам приподнять подолы платьев и продемонстрировать ноги. Грязные, исцарапанные, покрытые расчесанными укусами насекомых и поросшие черным волосом голени Ришки не понравились даже Квидду. Вернее, их он просто не заметил, ибо сразу прикипел взглядом к загорелой, эпилированной и идеально чистой коже землянки.
– Как видишь, ни единого волоска! – подавшись вперед и по-хозяйски погладив Фролову по колену, хохотнул Табаки. Потом задрал подол еще чуть-чуть и… резко опустил его до щиколоток: – Все, тебе хватит!
– А…
– Десять золотых – и ты увидишь ВСЕ. И не только уви-…
– Сколько-сколько?! – одновременно переспросили Квидд и Ришка.
– Десять… – буркнул он. Потом потер скулу под пустой глазницей и недовольно добавил: – И только потому, что мне срочно нужны деньги.
– Ты, наверное, хотел сказать «серебряных»…