Охота на доминанта, или 13 отмазок Серова
Шрифт:
— Развези ребят по домам и возвращайся.
— Нет! Нам нельзя по домам! — подорвались Гоша и Андрюша. — А можно мы с вами в гостиницу? Пожалуйста! Дома нас отец прибьёт!
— Вот чёрт! — прокомментировал Серов.
Они были правы: этот алкоголизированный маргинал (если он уже очнулся) наверняка рвёт и мечет. И сына в очередной раз изобьёт, и соседу достанется. Но куда их приткнуть? Поселить в «Золотой Пысе»? Так у Гены Смирнова хватит мозгов и здесь устроить скандал и побоище. Да и не факт, что администраторша согласится пустить местных мальчишек...
— Цуканова поймали, — вдруг сообщил Ваня. — Он написал
— Отлично! — обрадовался Серов. — А далеко этот домик?
— Недалеко, я туда уже съездил — хотел посмотреть на ваше новое имущество. Проверить что да как.
— Молодец! Недвижимость любит хозяйский надзор, — одобрил инициативу Серов.
— Жить там можно?
— Можно: кухня, туалет, кровать есть. Но он очень. креативный — видно, что с фантазией строили, для себя, — Ваня задумчиво пошевелил бровями: — Хотя я не уверен, что это. недвижимость.
— Но это жилой дом?
— Дом. Жилой. Цуканов построил на ваши деньги.
— Вот и отвези их туда! — решил Серов. — Пусть поживут, пока не решат вопрос с папашей.
***
В номере Серов снял с Юли пиджак и положил руки ей на плечи. Они чуть подрагивали, губы побледнели от холода.
— Замёрзла?
Она кивнула. Он подхватил её на руки и понёс в душевую комнату. То, что Юля до сих пор ничего не сказала по поводу предложения, его беспокоило. Но то, что она позволяла о себе заботиться, прикасаться к себе, обнимать и раздевать, наполняло его душу надеждой.
Включил горячую воду на полную мощность. Маленькое помещение тут же начало заполняться паром.
Серов расстегнул пуговицы на пижамной курточке и стащил её с хрупких плеч. Взялся за резинку штанов и потянул вниз. Опустился на колени, чтобы высвободить её ступни. Стоя на одной ноге, Юля покачнулась и опёрлась на него рукой. Словно пугливая птичка села на плечо. Серов не выдержал, быстро поцеловал её прохладные пальцы и поднял взгляд. Он старался не смотреть на треугольник мягких волос, который смущал его своей близостью, и на груди с напрягшимися сосками, он смотрел ей в глаза — снизу вверх. Как раб на свою госпожу. На мгновение ему показалось, что эта девочка — его доминант, и в её власти как сделать его счастливым, так и нанести самую тяжёлую рану. Ту, после которой он если и выживет, то уже не останется прежним. Он ждал, как она поступит.
Она провела пальцами по его щеке и подбородку:
— Когда ты понял, что любишь меня?
— Сегодня в офисе, когда узнал, что ты ни в чём не виновата. Я понял, что ты нужна мне, что я не смогу с тобой расстаться — ни сегодня, ни завтра, никогда.
Она улыбнулась:
— Значит, ты понял это на пять дней позже, чем я.
Её пальцы тронули затылок, зарылись в волосы и едва заметно надавили. Неужели она хочет, чтобы он?.. Серов посмотрел наверх. После всего, что с ними случилось, он нуждался в более чётких сигналах. Больше он не прикоснётся к ней без её согласия — и это согласие должно быть выражено предельно откровенно и желательно словами (во избежание трагической путаницы!). Пальцы Юли ещё настойчивей подтолкнули его голову.
— Чего ты хочешь? — спросил он хриплым голосом. — Скажи словами, Юля. Пожалуйста.
— Ты кое-что мне должен.
У Серова мгновенно вздыбилось всё, что могло вздыбиться.
69.
Обратно из душа он тоже принёс её на руках.
Если он когда-нибудь и мечтал добраться до её соблазнительных дырочек, то это были банальные эротические фантазии, не подкреплённые реальными надеждами. Да, он мечтал — но не планировал.
Теперь же, когда она лежала перед ним доступная, открытая, распалённая его затяжными поцелуями и бесстыдными ласками, он наслаждался потрясающим ощущением сбывания своей мечты. Он снова и снова целовал её нежные губы, терзал соски и жадно вылизывал шелковистые дырочки, доводя Юлю до обморочных стонов и всхлипов. Она содрогалась и обмякала под его неутомимыми изобретательными губами. Он переворачивал её на живот, обцеловывал ягодицы, которые ещё недавно безжалостно лупил, и приникал к светленькому анусу, пытаясь вставить в него хотя бы кончик языка. В шутку, не всерьёз. Юля вскрикивала от смущения, за дверью ей вторил Грей, а Серов плыл на волнах возбуждения и предвкушения более грубых и основательных совокуплений — потом, когда она привыкнет к нему, когда распробует свои оргазмы, когда научится обращаться с его членом и яйцами. Когда ей станет мало пальцев и губ.
Он готов был ждать вечность.
Впрочем, к ночи она здорово продвинулась в науке страсти.
— Когда у нас будет настоящий секс? — спросила она так, словно вчера у них ничего не было.
Или она не считала сексом то, что не доставило ей удовольствия. Она лежала на его груди, застенчиво поглаживая член под одеялом. Если бы он не кончил минуту назад, эти развратно-деликатные прикосновения вызвали бы новый прилив желания.
— Не знаю, — ответил Серов. — Я тут подумал и решил, что предложение твоего братца не такая уж ересь. Почему бы нам не потерпеть до свадьбы? Приедем в Москву, подадим заявление...
Юля прекратила свои несмелые ласки. Он прямо чувствовал, как нарастает её возмущение.
— Но я не хочу ждать до свадьбы! — наконец сформулировала она. — Секс — это естественная потребность организма!
— Ну посмотрим, — уклончиво ответил Серов, пряча улыбку.
Она привстала на локте и досадливо отбросила косу за спину.
— Я так и знала, что ты доминант! Тебе нравится всё решать самому!
Он повалил её на кровать и навис над ней:
— Я не доминант, — и поцеловал в припухшие губы. — Не доминант, — ещё один поцелуй. — Не доминант, не доминант, не доминант. Сколько раз я должен это повторить, чтобы ты поверила? У нас будет секс, когда ты сама решишь. Ты придёшь ко мне и скажешь: «Егор, готовься, сегодня у нас будет секс!», а я скажу: «Да, Мадам Президент, как вам будет угодно, Мадам Президент!»
Он щекотал её и дразнил поцелуями, она смеялась и брыкалась:
— За пять дней ты тринадцать раз сказал, что не доминант! Хватит! Я тебе верю, верю, верю!
Утром они проспали завтрак: никто в семь часов, конечно, не проснулся. В десять утра приходил Ваня, принёс Юлины вещи, которые передала ей мать. Серов забрал свёрток и снова рухнул в постель.
Они выползли из номера ближе к полудню — голодные, обессиленные после многократных оргазмов, умиротворённые и несказанно счастливые. Грей кинулся к ним и начал жаловаться на одиночество, жажду, голод и отсутствие будки.