Охота на доминанта, или 13 отмазок Серова
Шрифт:
Юля свернула от квартала пятиэтажек в сторону частного сектора. Домишки тут стояли вплотную друг к другу, разделённые покосившимися заборами и колючими зарослями сорняков. Во дворах бегали пёстрые худые куры, на верёвках сушилось поношенное бельё. Там и сям хрипло гавкали собаки. Юля ненавидела этот неопрятный муравейник, где люди жили на виду друг у друга, и от этого давно перестали стесняться своих пороков: пьянства, разврата и злобности. Это была большая коммунальная квартира, где нельзя ни спрятаться, ни что-то утаить от соседей. Лишь один домик в переулке выделялся ухоженностью — около крыльца красовалась клумба с цветами, а во дворе стоял белый пластиковый стол со стульями. В этом доме жила учительница музыки тётя Маша с сыном Андрюшей. Юля подавила порыв заскочить
— Эй, овца! — раздался на всю улицу окрик брата. — Где тебя носит? Если через десять минут на столе не будет стоять жрачка, отец тебя живьём уроет! Он голодный!
От Гошиного визгливого голоса даже куры попрятались под клети. Юля втянула голову в
плечи и припустила по пыльной улице. Вбежала в дом и кинулась к мешку с картошкой. Трясущимися руками начала её чистить на подстеленную газетку. Гоша стоял за спиной — очень близко, почти касаясь грудью её лопаток — и кричал на ухо:
— Чего ты срезаешь, как будто у нас картошки полный подвал? Новая ещё не скоро вырастет, экономь старую. Тоньше режь! Ещё тоньше! Эй, отец, она снова переводит картошку на очистки!
В соседней комнате на полуслове оборвался голос футбольного комментатора: это отчим выключил звук телевизора. Раздался пьяный рёв:
— Слушай Гошу, дурында! Из-за тебя мы вечно в долгах! — и снова врубил футбол.
Юля постаралась срезать кожуру как можно тоньше. Гоша был прав: до нового урожая ещё далеко, да и картошка в их местах может уродиться мелкая. И чем питаться всю зиму, если отчим с братом пропивали её и мамину зарплаты — большой вопрос. Она отдавала в семью все деньги, которые удавалось заработать, но на четверых этого было мало. Они постоянно перебивались с хлеба на воду. Материна зарплата была мизерной, и целиком уходила на погашение кредитов, которые взял отчим. Один — чтобы купить себе телевизор, второй — приобрести любимому сыночку планшет. Только ценой неимоверной экономии и сверхурочных в закупочной компании «Норд» Юле удавалось скопить раз в два-три месяца огромную для неё сумму — три тысячи рублей. Эти деньги она платила Мадам Марго, чтобы та её отшлёпала массажной щёткой. После сессии на какое-то время Юля переставала ненавидеть свою жизнь.
12. Сокровище
Юля порезала картошку и высыпала на шкворчащую сковородку.
— Сосиски не забудь положить! — заорал отчим из комнаты. — Я мужчина, мне нужно мясо!
— Ты слышала, овца? — гаркнул в ухо Гоша. — Мужчинам нужно мясо. Мя-а-а-со...
Он притёрся совсем вплотную, и Юле пришлось вжаться животом в стол, чтобы отлипнуть от его похотливых чресел. От Гоши пахло пивом и сигаретами, хотя отчим и мать запрещали ему пить и курить. Но все знали, что он пьёт и пиво, и вино, и водку, и всё, что сможет купить, украсть или раздобыть у своих друганов. Банда подростков Невиннопыска промышляла мелким воровством и рэкетом, а на вырученные деньги покупала выпивку и курево. Иногда они покупали шалав, которые обслуживали дальнобойщиков, но даже прожжённые шалавы боялись отмороженных перевозбуждённых малолеток и старались не стоять на трассе вблизи Невиннопыска. По сравнению с ними дальнобойщики казались джентльменами: угощали яблоками, поили самогоном и обтирались дезинфицирующими салфетками перед сексом.
Юля аккуратно перевернула картошку. Отчим любил тонкую и хрустящую золотистую корочку, а за коричневую мог долго ругаться и размахивать руками. Бить он её не бил, но знал много других способов довести её до слёз и паники.
Осмотр.
—
Юля отшатнулась от брата:
— Нет, мы просто дружим.
— Точно? А, может, вы шпили-вилитесь за огородами, пока никто не видит?
— Нет, конечно! Мы со школы дружим, между нами никогда ничего не было, как тебе такое в голову пришло?
— А если проверить? — промурлыкал Гоша. — Девственность — самое главное достоинство порядочной девушки. Это сокровище, которое нуждается в бережном и тщательном сохранении, а также в регулярном осмотре...
Он говорил как его отец! Сердце застучало в два раза быстрее. Если бы она сегодня не побывала у Мадам Марго, то давно бы уже обливалась слезами, тряслась от страха и просила брата прекратить её мучить. Но сейчас, когда болезненное напряжение — и физическое, и душевное — ненадолго растаяло под руками прекрасного доминанта Мистера Президента, Юля ощущала чудесное спокойствие. Приступ паники ей не грозил. Потом, когда эффект от порки пройдёт, она снова станет нервной, плаксивой и депрессивной, но это будет позже. Позже.
— Пусти меня, — сказала Юля, — мне нужно взять сосиски.
Гоша, видимо, почувствовал её уравновешенность и понял, что в этот раз довести сестру до слёз не удастся. Он хмыкнул, нахмурился и отступил с дороги:
— Андрюшеньку твоего тоже не мешало бы проверить, — задумчиво сказал он. — А то пахнет как девчонка и губы чем-то мажет, фу...
Разложив еду по тарелкам, Юля отнесла их в комнату и поставила на обеденный стол.
— Ужин подан, — сказала она. — Приятного аппетита.
Когда отец с сыном набросились на картошку, она незаметно прихватила из кухни сосиску и выскользнула во двор. Грей, названный так в честь любимого героя, увидел хозяйку и пулей вылетел из будки. Начал ластиться к её ногам, тихо поскуливая от переполнявших его чувств и путаясь в собственных лапах, как неуклюжий щенок. Юля присела, потрепала его по лобастой голове:
— Ну что, соскучился, Грей? Какой ты у меня ласковый, какой добрый... И совсем не похож на доминанта.
Грей взгавкнул, подтверждая свой статус самца-омеги и в чём-то даже сабмиссива. Он прибился к их дому позапозапрошлой зимой — маленький, дрожащий от холода комок свалявшейся шерсти. Юля с огромным трудом уговорила родителей, чтобы они позволили ей оставить найдёныша. Обещала, что он будет охранять двор и ходить на охоту с отчимом. А через несколько дней выяснилось, что щенок поджимает заднюю лапу и непригоден для несения службы. Его хотели выкинуть, но Юля поклялась, что сама будет содержать щенка, и с пятнадцати лет начала подрабатывать в ларьке у Тиграна. В том же ларьке работала её мать. Они продавали овощи и фрукты, но на самом деле большая часть выручки поступала от продажи палёной водки.
Юля достала сосиску и протянула Грею. Тот аккуратно взял её зубами и потянул на себя. Он был не только доброй, но и вежливой собакой: никогда не выдирал угощение из рук, не приставал с поцелуями, не пытался напрыгивать на Юлю грязными лапами. За три года он здорово вырос и стал походить на лохматую помесь лабрадора с дворнягой, но характер у него так и остался щенячьим. Никакого намёка на властного и доминантного мистера Грея. Может быть, он стеснялся своей хромоногости и пытался завоевать любовь не красотой, а добротой и покладистым нравом?
Грей проглотил сосиску за пару секунд и облизнулся.
Юля встала, погладив его на прощанье:
— Спокойной ночи, Грей. Если что-нибудь будет нужно, гавкай громче. Я приду и спасу тебя.
13. Он пахнет силой
Ночью Юля ворочалась на своей раскладушке, поставленной на кухне у окна. Она всегда плохо засыпала: то отчим ходил за водой, мучаясь от ночного сушняка, то брат бегал во двор облегчиться, то мать возвращалась с работы в час ночи, когда Тигран решал, что на сегодня осчастливил всех пьяниц и закрывал ларёк с водкой. Мать старалась не шуметь, но Юля всё равно просыпалась и сквозь ресницы смотрела, как она раздевается и тихо проходит в спальню.