Охота на доминанта, или 13 отмазок Серова
Шрифт:
— Не выносит прикосновений?
— А ты её касался?
— Ну... довёл пальцем до оргазма. Впрочем, это было нетрудно, она и так вся... трепетала.
Марго молча сложила пухлые накрашенные губы в большое красноречивое «О». Серову стало неудобно:
Я сделал что-то не так?
— Она вопила: «Красный! Красный! Пусти меня, урод озабоченный!»?
— Нет.
— Тогда всё в порядке.
— Но она отказалась заняться со мной сексом. Даже оральным.
— Ну ясен перец! Я даже не знаю, что должно произойти, чтобы она согласилась засунуть в себя чей-то член. Она и за руку-то старается никого не трогать, её всю передёргивает от отвращения. Так и помрёт девственницей. Давай выпьем за здоровый секс? Здоровый,
— Не вижу повода не выпить! — поддержал Серов и опрокинул очередную рюмку.
— Кстати, — деловым тоном сказала Марго, — трахаться хочешь?
Серов подумал. В принципе было бы неплохо, Юля здорово его раззадорила, да и алкоголь подогревал либидо, но не с Марго же? После студенческого романа между мужчиной и женщиной могут установиться добрые дружеские отношения, но потом-то — какой секс? Это как трахаться с другом мужского пола. Не то чтобы совсем нельзя, но слишком экстремально. Самый главный и болезненный вопрос: кто сверху? Спички тянуть? А если попадётся короткая? Тьфу, Серов постарался выбросить из головы стремные мысли. Это всё котлетки из дикого мяса! Никогда он не собирался спать с мужчинами (тем более друзьями). В мире полно красивых женщин!
Он задержал взгляд на декольте Марго. Это красное латексное платье... не такое уж страшное, как ему показалось вначале. Хоть Марго и прибавила в весе, но пропорции сохранила гармоничные, да и грудь у неё выросла пышной и белой. Что-то в этом доминант-ском наряде было.
— Спасибо за предложение, — ответил Серов, — но пока неохота. Может, позже, — не стал он обрубать концы.
— Ну и ладно. Захочешь — скажи. Я тебе такое покажу, чего ты никогда в своей жизни не видел. Кончать будешь фонтаном до потолка!
10. Красная комната
Они долго ещё выпивали и закусывали. После первой бутылки водки открыли вторую. Достали новую тарелку с холодцом и свежезасоленного лосося. Марго поведала грустную и поучительную историю о том, как после учёбы в Москве вернулась в родной Невинно-пыск и устроилась на горно-обогатительный комбинат. И тут грянул кризис. Чтобы сократить расходы и избежать повальной безработицы, многих сотрудников отправили в отпуск, а зарплаты урезали. Инфляция выросла, продукты подорожали, а рубль подешевел чуть ли не вдвое. Мама Марго тяжело заболела. И тут один из комбинатовских шишек — после долгих предварительных обнюхиваний и зондирования почвы — предложил Марго его выпороть. Обещал заплатить столько, сколько она получала за месяц. Марго не долго думала. Матери нужны были лекарства, а ей нужна была стабильная и высокооплачиваемая работа. Вот так финансовый менеджер превратился в Мадам Марго, Домину и садистку по вызову. Когда мамы не стало, а ГОК начал улиточкой выползать из кризиса, ей уже не захотелось возвращаться в финотдел. Лёгкие деньги её развратили и приучили к безбедной жизни. Да и клиентура почти целиком состояла из гоковских начальников, что, без сомнения, мешало бы ей нормально работать в офисе. Трудно воспринимать указания вышестоящего лица, когда накануне ты лупила его мухобойкой по яичкам или делала массаж простаты гигантским чёрным фаллоимитатором.
Серов слушал и поверить не мог, что в провинциальном Невиннопыске люди дошли до таких возмутительных развлечений. Ладно в развращённой деньгами Москве, ладно в бандитском Петербурге, ладно даже в научно-исследовательском Новосибирске, но здесь? В таёжной глуши на краю цивилизованного мира?
— Ты даже не представляешь, сколько мужиков нуждается в регулярной порке, — делилась Марго, размахивая вилкой с наколотым лососем, к которому прилипла веточка укропа. — Это не просто расслабление и снятие стресса, это профилактика инфарктов, инсультов и ранней импотенции!
Ощущая, что он здорово уже надрался, Серов
— Что, серьёзно? Порка помогает при импотенции?
— Ну, сама по себе нет, — честно призналась Марго, — но в совокупности с другими практиками воздействия... Ой, да что мы всё о теории да о теории? Пойдём, я тебе кое-чего покажу!
Она вытащила его из-за стола и повела по коридору вглубь квартиры. По пути она придерживала его за пояс, чтобы он не свалился, хотя Серову эти меры предосторожности казались излишними. Он, конечно, опьянел, но не настолько же! Уж ноги-то свои он контролировал!
Проходя мимо тумбочки в прихожей, Марго воскликнула: «О, Серый, а вот и первый твой заработок!», — и что-то сунула ему в задний карман брюк, попутно ущипнув за жопу. Он издал мычание, поразившее его самого своей невнятностью. Затем Марго достала из ящика ключ и остановилась у запертой двери, которая не так давно заинтересовала Серова. Он тогда подумал, что там находится спальня родителей Марго, но теперь он знал, что она живёт одна. Похоже, за дверью скрывалась комната, о которой обмолвилась Юля, — красная комната боли. Загадочно улыбаясь, Марго отперла замок и сказала:
— Добро пожаловать в царство Мадам Марго! — и распахнула дверь.
Серов не ожидал, что его можно чем-то удивить (не в целом по жизни, а конкретно в этой точке земного шара — в панельной пятиэтажке Невиннопыска), но всё-таки удивился. Стены большой комнаты были выкрашены в красный цвет, на полу лежал красный пушистый ковёр, а мебель была обтянута чёрной кожей — дерматином, скорее всего, но в приглушённом красном свете всё выглядело достойно и даже роскошно. У одной стены стояла кровать с кожаным изголовьем и балдахином из чёрного тюля, с другой — Х-об-разный крест в человеческий рост, а прямо по курсу — какие-то козлы с креплениями для рук и ног. За этим приспособлением поблёскивало огромное зеркало в золотой раме. Рядом на этажерке были разложены резиновые члены разных размеров, хлопалки и какие-то блестящие медицинские инструменты. С потолка свисал крюк с верёвкой, а посередине комнаты стояло алое бархатное кресло.
Марго в него плюхнулась и закинула ногу на ногу, обнажив край кружевных чулок:
— На колени, раб, — приказала она строгим голосом.
— Да щаз, — сказал Серов, садясь на кровать. — А у тебя тут уютно.
После этих слов он рухнул спиной на чёрное покрывало и вырубился.
11. Овца
Юля
Юля так быстро бежала по улице, что закололо в боку. Сердце трепетало, а во всём теле разливалась сладкая пугающая нега. Впервые к ней прикоснулся мужчина, и её не затрясло в судорогах, не затошнило и не вырвало от ужаса. Был момент, когда она замерла в его руках, готовая завопить и убежать из той нехорошей квартиры, но оцепенение быстро прошло. Её накрыло волной неописуемого удовольствия. Мужчина-доминант нашёл на её теле какую-то секретную точку, которая выключила страх и включила наслаждение. Ничего похожего она прежде не испытывала — ни во сне, ни наяву. Сначала она едва терпела его прикосновения, но потом боль (довольно сильная, если сравнивать с мягкими неохотными шлепками Мадам Марго) её расслабила и принесла долгожданное облегчение.
И только благодаря боли она смогла вынести то, от чего шарахалась всю свою сознательную жизнь, — прикосновение чужих рук к обнажённой коже.
Хотелось спрятаться ото всех на берегу Пысы — в укромном уголке, где из земли бил прозрачный ручей, а по мелководью плавали лебеди. Хотелось обдумать то, что с ней произошло. Но нужно было бежать домой и готовить ужин для отчима и единоутробного брата — шестнадцатилетнего оболтуса Гоши. Если мать вернётся с работы и увидит, что Юля шлялась неизвестно где, а любимые мамины «мужчины» остались голодными — ей несдобровать.