Охота на джокера
Шрифт:
«Так, плечи прошли, бедра у нас, слава Богу, не как у Кибелы, теперь снова на живот и согнуть колени.
Теперь…
Теперь я, кажется, все-таки застряла.
Только не паникуй, Рида Светлая, только не мечись.
Хотя метаться в узкой каменной трубе трудновато.
Будто в брюхе у мертвого змея.
Так, попробуем еще, потянись, потянись, должна же ты проскользнуть!
Нет, бесполезно.
Почему, собственно, должна? Где это написано?
Юзеф тоже
Запредельно простая ловушка.
И поза для смерти подобающая — коленопреклоненная.
А интересно, если я здесь умру, что будет с тоннелем?
Растает, как дым, или останется?
Другими словами, он существует в моем воображении или в реальности?
Молодец, очень своевременные размышления».
Оттолкнуться было не от чего, но Рида все же потянулась вверх, раздирая в кровь ладони, до звона в ушах, до разрыва сухожилий.
«Чего ты хочешь от меня, ты, гадкая шельма? — шептала она. — Оставь меня, я буду жить, пока я могу. Я придумаю для тебя потеху получше».
«Нет, бесполезно.
Ноги сдвинулись от силы на полсантиметра.
Нет.
Ни вперед, ни назад.
Интересно, если Юзеф погиб здесь, то как Кэвин с Пикколо смогли его вытащить?
И готовься к Танцу Смерти.
Ты пойдешь с нами, волей или неволей.
Только не паникуй, Рида Светлая, не паникуй.
Смерть от страха — не самая легкая».
И вдруг ей пришло в голову еще кое-что.
«Проклятье, что если все наоборот?! Узкий темный тоннель, опасность задохнуться… Конечно!
Не смерть, нет.
Самый древний страх человечества, сидящий в самых глубочайших глубинах сознания…
Рождение!»
Вот, что должно было ее убить.
Но если это так, тогда понятно, почему она все еще жива и не свихнулась от страха?
Что-то (или кто-то?), что расставило здесь ловушку на человека, совершило простейшую ошибку.
Ту, что стоила жизни некому шотландцу в древние времена на Земле.
И Рида, зажатая в каменных тисках в виде латинской буквы L, расхохоталась.
И громогласно объявила (ей все равно было, слышит ее кто-нибудь, или нет):
Так потеряй надежду на заклятие, пусть демон,
Которому служил ты, подтвердит:
До срока из утробы материнской
Был вырезан Макдуф, а не рожден.
«Только ребенок не ползет сам из материнского чрева.
Его…
Вот именно, его выталкивают».
Рида снова уперлась ободранными ладонями в стены и потребовала:
— Ну, так роди же меня! Роди, тужься ты, тупая сволочь! Ну, давай же, покажи себя!
Первая «схватка» едва не раздробила ей позвоночник.
Волна сокращений прокатилась по каменной утробе змея, грозя перемолоть кости, выжимая из груди последние молекулы кислорода.
И все же, Рида успела толкнуться и отыграть еще сантиметра два-три.
Глоток воздуха и следующая волна.
«Ну вот, жива я, или нет, не знаю, но поворот остался позади».
Потом все стихло.
Секунд тридцать Рида только ловила ртом воздух и «обезболивала» мышцы. Потом ее настигла новая схватка.
На этот раз ее протолкнуло чуть ли не на полметра «вперед и вверх».
«Но так дело не пойдет. Так до выхода из тоннеля доберутся три куска желе».
На то, чтоб это понять, ушли следующие тридцать секунд. Потом снова адская боль и невероятное изумление: почему она до сих пор жива и в сознании?
Да и руки-ноги целы, если она все еще ползет.
На этот раз ей дали целую минуту на размышления, да и последовавшая схватка была короче, и не такой болезненной.
Неужели тупое чудовище, в брюхе которого они путешествуют, их щадит?
Впрочем, почему тупое, и почему чудовище?
Даже сейчас и здесь она не может отделаться от собственных фантазий.
И тут Риду осенило еще раз.
Волны!
Вот что, она же читала когда-то о снах и воспоминаниях, связанных с родами.
Символ ребенка в чреве матери — золотое яйцо, плывущее по морю.
Что ж, попробуем.
Она вновь положила ладони на каменные стены и представила себе, что из ее рук льются два золотых потока.
Теплые волны, мягко, бережно, без боли.
«Скользи, скользи» — прошептала Рида.
Она плела иллюзию внутри иллюзии, иллюзию для себя самой, и отлично это понимала.
Но, похоже, это работало.
Ласковая волна осторожно толкнула Риду.
Пронесла немного на своей спине, передала следующей.
Рида заскользила.
Вскоре тоннель повернул еще раз, но Рида только перевернулась на спину и покатилась, как на салазках, вниз.
Потом стало светлей, стены разошлись, она поняла, что приближается к выходу, и велела: «Море, замри!».
Стены послушно остановились. Здесь уже можно было передвигаться на корточках. Рида пробралась вперед и увидела круглое отверстие, из которого лился свет.
Она выглянула наружу и невольно отпрянула. Гладкая отвесная стена уходила в бездонную пропасть. А наверху все так же равнодушно светили разноцветные звезды.
«Ну, и куда теперь?
Нет, здесь что-то не так.
Если испытание, то испытание.
Должен быть хоть какой-то выход.
Что ж теперь — назад ползти?!»
Рида присмотрелась повнимательнее.