Охота на Эльфа [= Скрытая угроза]
Шрифт:
— Перестань, Юра, — сказал я, — мне сейчас очень трудно. Я солдат, и привык выполнять приказы.
— Я знаю, — повторил он.
И меня прорвало:
— Откуда ты все знаешь?! Ты следил за нами раньше, чем мы начали работать? Или у тебя прослушка во всех кабинетах ЧГУ?
— Нет у меня никакой прослушки, и агентуры нет. Я — герой-одиночка. И от большинства своих врагов отличаюсь всего лишь умением думать. Не то чтобы они совсем думать не умеют, просто у меня это лучше получается. Я не знаю, кто конкретно давал вам задание, не знаю, как оно звучало. Но суть этого задания я вычислил, как вычислил и вашу подчиненность ЧГУ. Павленко, например, знает, кто дал вам это задание, но он не способен
— Павленко знает, кто послал нас сюда? — искренне удивился я. — А это-то тебе откуда известно?
— Элементарно, Ватсон! Павленко знает обо всем, что творится в России. Он — один из тех, за кем до сих пор сохраняется привилегия — звонить лично президенту по прямому проводу. В исключительных случаях даже ночью. Так что, судите сами…
— Слушайте, о чем мы говорим? — спросил Фил. — Если ещё есть время для бесед, я предпочел бы выяснить другое: после гибели Линдеманна что случится со всеми этими проклятыми траншами, инвестициями в торговлю, контролем над рынками, налоговой системой, ну и так далее. Что будет с экономикой России?
— Ничего хорошего, — честно признался Эльф. — Жуткий бардак начнется. Передел собственности. Инвестиции временно прекратятся. Какие-нибудь бандиты постреляют друг друга. Товарооборот резко уменьшится. Доллар скаканет, наверно. Цены поползут вверх.
— Еще один август 98-го? — спросил Циркач.
— Не совсем, но что-то вроде.
— Так это же паршиво! — не удержался Шкипер всегда рубивший, правду-матку с плеча.
— Паршиво, — согласился Эльф. — Но если Дитмар останется жив, будет намного хуже.
— Ой ли! — сказал я, не дав ему продолжить и развить эту мысль. — А может, дело не в этом?
Эльф мужик умный. Даже слишком, заболтает кого угодно. Разрисует картину умирающей российской экономики — попробуй потом поспорь с ним! Вот я и намекнул ему совсем на другое.
— В чем ты меня подозреваешь, Крошка? В сведении личных счетов? Да, он увел у меня Нику. Это было девятнадцать лет назад. Признаюсь: я не простил ему до сих пор. Такие вещи срока давности не имеют, просто потому, что это вообще не преступление. Но ты ещё слишком многого не знаешь.
С Балтики налетел порыв влажного ветра, волны глухо ударились о мол, Эльба точно вздохнула на пару с Юриушем Семецким.
— Помнишь, я говорил тебе, что Димыч не раз и не два мечтал убить меня, а я — его. Про Костика Жилу я вам тоже рассказывал, а ведь это тот самый человек, которого Димыч кинул. На деньги Костика он и взлетел. А не вернул ни цента. Ни гроша. Бандит Жила за голову Линевича готов был отдать все, и в восемьдесят восьмом, когда он вышел на свободу и, пользуясь новыми временами, сумел утечь за рубеж, он очень быстро разыскал меня. Кто мог знать лучше всю подноготную Димы Линевича? Ведь я занимался этим уже восемь лет с упорством, которому позавидовал бы и сам Остап Бендер.
Ну, я и передал Жилину всю информацию о Линевиче. Надеясь на хорошее вознаграждение, а главное — на месть чужими руками. Но… Вы уже знаете эту историю — бандитская логика далека от общечеловеческой. Получив всю информацию, Жила решил для начала устранить источник, дабы, кроме него, уже никто не сумел им воспользоваться. Результат той попытки известен…
А Димыч опять вышел сухим из воды. Но про мой контакт с Жилой он узнал. Все понял и придумал, гаденыш, ответный ход. Через третьих, точнее через тридцать третьих подставных лиц, он заказал мне очень высокооплачиваемый теракт на Ближнем Востоке. Я работал тогда на «Моссад», и взялся с энтузиазмом, очень хотелось показать обезумевшим в очередной раз арабам, что, убивая других, рискуешь быть убитым и сам. Причем, строго по той же схеме. Теракт был задуман жестокий, и вряд
До сих пор не знаю, как ему это удалось — вне всяких сомнений, ценою нескольких жизней, — но за пару часов до начала операции произошла немыслимая рокировка. В теракте, которым руководил лично я, появились абсолютно незнакомые мне исполнители. Был взорван автобус в Иерусалиме. Автобус, полный евреев, в том числе и детей. Мои отношения с «Моссадом» на том и закончились. Точнее, начались совсем другие отношения. Я был объявлен позором еврейского народа. Петлял тогда, как заяц. Отсиживался в итальянской тюрьме, а там не слишком хорошо кормили… Они охотятся за мной по сей день. А что это значит, если за тобой всю жизнь охотится «Моссад»… Спросите у Эйхмана, когда попадете на тот свет. И вот этого я тоже не прощу Линевичу никогда.
Эльф помолчал, прислушиваясь к рокоту волн.
Гамбург — морской порт, но стоит не на Балтике, а в эстуарии Эльбы. Однако широченная и уже солоноватая в этих местах река ведет себя совсем по-морскому. А ночной прибой звучит как-то особенно зловеще.
Потом Семецкий спросил в пространство:
— Рассказывать дальше?
Никто из нас не ответил, да ему и не нужен был ответ.
— Димыч кидал всех. Его одноклассник Коля Демидов, небезызвестный ныне человек в вашей президентской администрации, тоже помогал ему удирать из страны. И Жилу держал на зоне до упора. Дождался благодарности? Как же! Сегодня у них война компроматов и вооруженный нейтралитет. Один сидит в Кремле, объевшийся властью, другой — в Гамбурге на несуразно огромных деньгах, уже не помещающихся под жопой. Кто круче, не понятно, но каждый мечтает лишь об одном — сожрать другого. Они готовы не просто на убийства ради этого. Они рвут на куски зубами всех, кто встает на их пути, чтобы на финише разнести в клочья друг друга…
Да, я тоже убивал людей. Но, как правило, защищаясь. Димыч — почти всегда нападая, а если и защищался, это все равно выглядело как упреждающий удар. Он как начал с того наглого турка на границе, так и не сумел остановиться. Турок ведь просто деньги хотел отнять, а Димыч его шлепнул, не задумываясь. И так всю жизнь. Он убивал первым.
А когда не то что бы для жизни, а просто для его власти возникла малейшая угроза, он решил всех перессорить насмерть и с этой целью сфабриковал три одинаковых фальшивки, одновременно в трех странах. Этот гениальный интриган распространил такой текст: «Братва угрожает Королю рынков. Если его убьют, рыночной экономике в России придет конец». Вся гэбуха в России стояла на ушах, кому надо, поняли, что Король рынков — это Димыч. Но что сам Линдеманн это все и написал, не догадался почему-то никто. Зато в итоге пошла стрельба по Аникееву и Свирскому. Сценарий сработал.
Эльф ещё немного помолчал. Потом добавил со вздохом:
— Наверно, большая серьезная экономика строится именно по таким законам. Но я не занимаюсь экономикой. По роду своей деятельности я занимаюсь людьми. И таких людей, как Линевич, я считаю своим долгом уничтожать.
Потом добавил после паузы:
— Сегодня уже неважно, что Ника по-прежнему любит его. Она просто не понимает, не может понять, что любит другого Дитмара, того, который перестал существовать много лет назад, превратившись в настоящее чудовище, в адскую машину, грозящую смертью всем вокруг. Гибель Димки Линевича, конечно станет трагедией для Ники, но у неё останусь я, и сумею помочь. А вот окончательная победа Навигатора — это будет кошмар пострашнее и помасштабнее. Для всех, в том числе и для Ники. Я много думал над этим и, наконец, принял решение. Всё, ребята. Теперь вы решайте, как поступать. Приказ — дело серьезное, но если честно, мне кажется, что каждый из вас — тоже своего рода герой-одиночка.