Охота на эмиссара
Шрифт:
— Ты не рада? Ты не хочешь? Если так, то…
Вселенная, ну как можно быть настолько правильным, Мистер Совершенство?!
Вместо того чтобы отвечать или подавать ладонь, как просил эмиссар, и терпеливо дожидаться ментального сканирования, я рванула к мужчине, рывком оседлала его бёдра и сделала то, о чём мечтала уже бесконечно долго, — лизнула в острый кадык. Робер замолчал. Лишь безупречные губы приоткрылись в немом «о», но цварг молчал… Одна рука, дрогнув, мягко легла мне на талию, а вторая осталась так же неподвижно лежать на его бедре. В звенящей тишине хвост прочертил борозду
Я готова была поклясться, что под повязкой Фабрис закрыл глаза и вот теперь-то наконец-то позволил себе отпустить жёсткий поводок контроля. Мне до безумия хотелось поцеловать его в губы, но почему-то внутренне я не была уверена, что это нормально… Разве ночные бабочки целуют?
Язык покалывало от фантомного поцелуя, дотронуться до восхитительных губ хотелось ужасно, но опасение, что если я так сделаю, то Мистер-Параноидальное-Совершенство заподозрит неладное и сорвёт повязку, было сильнее.
Я вновь провела языком по кадыку, глубоко вдохнула невероятно вкусный аромат крепкого кофе и мускатного ореха, которым пах сам цварг, игриво куснула за мочку уха и тихо прошептала:
— Очень хочу. Я без белья, можешь проверить сам.
В ответ раздался очередной скребок шипа по полу, но мужчина не шелохнулся.
Проклятые астроиды, неужели цваргини настолько холодные? Каким же куском айсберга надо быть, чтобы не хотеть ТАКОГО мужчину?! Чтобы убеждённый ненавистник профессии ночных бабочек наступил на горло своим принципам и убеждениям и сам пришёл в райский сад?..
Запретив себе думать о цваргине, которой достался этот восхитительный мужчина в мужья, я торопливо расстегнула мужской ремень. Собственные пальцы дрожали.
Лилу говорила, что надо оттягивать момент соединения как можно дальше, чтобы заработать больше кредитов. Поминутная оплата. Массажное масло. Долгая прелюдия…
Какая, к шварховой матери, может быть прелюдия, когда меня потряхивает от одного его вида?! От его запаха? От мысли, что можно прикоснуться к Фабрису Роберу! К его идеальному члену… Провести рукой по гладкому каменному стволу, обвести пальцем выпуклые венки, размазать первую полупрозрачную каплю по бархатистой кожице.
Моё наваждение. Моё проклятие. Мой наркотик.
Мой Мистер Совершенство.
Сквозь сжатые зубы эмиссара вырвался стон.
Меня словно разрядом молнии шибануло от этого звука. Вселенная, ещё ни один мужчина на меня не реагировал так…
Рот сам собой наполнился слюной, стоило вспомнить, как Фабрис в синхрон подавался бёдрами тогда в допросной. Какой он вкусный, когда кончает. Как блестит испарина у него на висках. Как низко звучит его голос после разрядки, а у меня внутри всё вибрирует от него. А ведь сегодня мы можем пойти до конца… Он даже не узнает, что я — это я.
Мне хотелось его до одури, как десерт шеф-повара пятизвёздочного межгалактического ресторана.
Как вода, я соскользнула на пол, одновременно освобождая мраморный стержень эмиссара от стягивающего белья. Мужчина потянулся за мной, стоило убрать вес с коленей, но я уже не могла сопротивляться желанию обхватить его губами. Почувствовать восхитительную пульсацию. Приласкать
Определённо, если бы Фабрис Робер был десертом, то я бы сказала, что он — кофейное мороженое. Только обжигающе горячее.
Вселенная, разве бывают такие мужчины, от которых дуреешь, словно кошка от валерьянки? Разве бывают такие мужчины, которых хочется трогать и щупать во всех местах — и желательно побольше? Разве бывают такие мужчины, облизывая член которых можно кончить самой?
Да! Миллион раз да!!!
В этот раз Фабрис сам пришёл за «услугой», и эта мысль выносила мозг похлеще пули тридцать пятого калибра. Я насаживалась ртом и ласкала его, ловила чистый кайф, чувствуя, как заканчивается кислород в лёгких… Его член блестел от слюны, дыхание сбилось совсем уж в рваное, а я каждой клеточкой тела испытывала тёмное, как всё та же сверхмассивная сосущая чёрная дыра, ликующее удовольствие: мой, сейчас он мой!
Я отстранилась на несколько секунд, чтобы полюбоваться на лицо, искажённое судорогой мучительного наслаждения. Фабрис облизал пересохшие губы и прохрипел:
— Презерватив! Я боюсь, долго не выдержу… пожалуйста.
Я читала, что цварги не переносят болезней и сами не заболевают, да и вероятность забеременеть от мужчины их расы стремится к нулю, а потому забота Мистера Совершенство о случайной девице из райского дома вызвала щемящую нежность в груди. Затолкав её поглубже, я принесла нужный пакетик, вскрыла упаковку фольги и вложила в его ладонь.
— Вот, тебе, наверное, будет надеть привычнее.
Мужчина неожиданно напрягся, упрямо сжал губы и замер. Я не сразу поняла, что не так, пока он не сказал:
— Я не умею. Надень, пожалуйста, ты.
***Фабрис Робер
Я ожидал, что после этой фразы девушка меня унизит или как минимум высмеет.
Это было бы ожидаемо.
Это было бы привычно.
Взрослый цварг, восемьдесят два года — и ни разу не надевал презерватив… Но меня буквально закружило в водовороте искреннего восторга ночной бабочки. Мне даже на миг показалось, что такие бета-колебания я уже чувствовал… как у наркомана, дорвавшегося до дозы. Это было так странно, что я бы обязательно обдумал этот момент, если бы ночная бабочка вновь не провела нежными губами по моей шее, а затем неожиданно мягко и плавно опустилась сверху.
— М-м-м… да-а-а… — Сладкий женский голос прошелестел над ухом и добил, как контрольный выстрел в голову.
В этот самый момент я осознал, почему сородичи готовы спускать полугодовые оклады на визы «беллеза». А когда девушка задвигалась, мозг отказался работать вовсе.
Она была прекрасна. Её эмоции омывали словно чистый и тёплый океан. Они пахли так приятно, что вентили хвалёного самоконтроля снесло с резьбы и ошеломительное удовольствие хлынуло по артериям и венам. Заоблачное удовольствие, помноженное на самые головокружительные бета-колебания, которые я чувствовал когда-либо. Наслаждение с каждым толчком нарастало, как цепная реакция в ядерном реакторе, которую уже не заглушить даже графитовым стержнем.