Охота на эмиссара
Шрифт:
Так, остаток дня я провела в «Вейсс Юро-Щит» и узнала немало интересного, но всё это касалось рабочих нюансов. Никаких подводных камней, по заверениям секретаря, в договоре не было. И это немного пугало… Не то чтобы я ожидала подвоха, просто, столько лет проработав белой медвежатницей и привыкнув экономить, не могла поверить, что мне предлагают такой оклад.
— Хорошее место, у вас будет возможность по некоторым проектам консультировать удалённо с Тур-Рина и совмещать с текущими заказами, но иногда придётся ездить в двух-, трёхнедельные командировки на Цварг, —
Ещё несколько дней я потратила на самостоятельное изучение материалов. Какие-то инструкции были интуитивно очевидными, например, в СБЦ царили строгие правила, как должны одеваться сотрудники: большинству эмиссаров предписывалось носить стандартную чёрную форму с серебряными нашивками, некоторым разрешалось приходить в офисной одежде. Что-то казалось почти диким: «Если вы хотите выразить коллеге недовольство, начните с похвалы».
— Ульян, это что вообще за ересь такая? — спросила я, изумлённо зачитывая вслух очередное чудное правило с планшета.
— Всего лишь теория эффективного общения. — Она улыбнулась. — Ну, знаешь, если ты хочешь кому-то сделать замечание, то, чтобы не обидеть собеседника, лучше сначала сделать комплимент. Это придаст первичной просьбе мягкость и приветливость. Например, я в клубе всегда говорю мужчинам, что у них очень рельефная и хорошо развитая мускулатура, но именно поэтому им не следует опираться на левитирующие подставки для алкоголя. Как правило, это действует лучше, чем рявкнуть «чё, ноги совсем не держат?».
— Кошмар, — пробормотала я искренне, проматывая очередную страницу. — А это что? «Лучший способ добиться результата в споре — это уклониться от спора». Звучит как противоречие, не находишь?
На этот раз подруга расхохоталась:
— Это философия цваргов… Деловая этика, если хочешь. Тут подразумевается, что если спорить с собеседником, то вряд ли чего-то добьёшься. Спор лоб в лоб — сам по себе проигрыш. Разумнее всего мягко склонить оппонента в свою сторону.
— То есть, проводя аналогии, если к тебе в бар заявится недовольный клиент и заявит, что все твои напитки — откровенный дифрен, ты согласишься?
— Да. — Она выразительно кивнула. — А затем предложу попробовать что-то новое за полцены и, пока клиент будет пить, расскажу, какой редкий вкус у коктейля, который он до сих пор нигде не пробовал. Очень часто гуманоиды воспринимают новое негативно просто потому, что это новое. И да, когда соглашаешься с гуманоидом, это очень часто заставляет его удивлённо умолкнуть.
— Но это же лицемерие… — пробормотала я, наконец-то осознавая, почему в запале ссоры Фабрис сходу не поверил.
«Я думал, что ты старалась продемонстрировать моральную поддержку, говоря, что всё это нормально, чтобы вписаться в мой круг доверия. Это часть нашей культуры…»
Только сейчас я постепенно начинала осознавать, какая же глубокая пропасть лежит между нашими менталитетами.
— Это не совсем уж и лицемерие, Дань, — ответила Ульяна, не подозревая, какие мысли роятся у меня в голове. — Очень многое на самом деле помогает в жизни. Ну скажи, какой прок ссориться с клиентом, если его можно уговорить на покупку, а затем и вовсе есть вероятность, что он станет постоянным? Какой смысл тыкать носом гуманоида в его оплошности, если можно указать на них косвенно? В жизни, помимо чёрного и белого, существует целая палитра оттенков серого.
Перед мысленным взором сами собой нарисовались глаза цвета маренго.
Красивые. Неповторимые. Серые с голубым подтоном. Которые в медицинской карте были отмечены как чёрные…
Рука сама собой потянулась к цепочке, на которой висело помолвочное кольцо.
— Думаешь о нём? — тихо спросила Ульяна.
— Думаю.
— А почему не носишь его подарок?
Я ответила выразительным взглядом:
— И как это будет трактоваться? Я — невеста при живой и здравствующей жене?
Она пожала плечами:
— Оттенки серого, Дань. Всего лишь оттенки серого. Ко всему, ты не обязана никому и ничего объяснять. Это твоя жизнь.
***Даниэлла
Февраль
Я согласилась.
Сама не знаю как, но после приключения с Фабрисом обычная работа по техническому обслуживанию сейфов стала казаться пресной и неинтересной.
В конце января я даже взяла отпуск и слетала на Танорг, чтобы увидеть родных. Конечно, пришлось заплатить конскую неустойку за то, что в одно и то же время на планете пребывало сразу два брата и младшая сестра, а я прилетела фактически как четвёртый ребенок у родителей, но оно того стоило, чтобы увидеть маму, папу, братьев-оболтусов и сестричку.
Если говорить формально, то по закону на таноржца разрешалось иметь ровно одного ребёнка, а дальше наслаивались многочисленные уточнения и коэффициенты. Так, например, если женщина и мужчина находились в официальном браке, то им разрешалось иметь одного целого семь десятых совместных детей, а ноль целых три десятых шло уже как небольшой, но финансово подъёмный штраф. Родители не хотели разводиться, хотя это существенно удешевило бы их жизнь, и исправно платили дополнительные налоги частично за одного из братьев и полностью за младшую сестру, проживающих на Танорге. Что и говорить, мне как четвёртой пришлось заплатить въездную пошлину чуть ли не по самому высокому тарифу.
Мы здорово провели целую неделю вместе, но за это время я почувствовала, как сильно отдалилась. Братья, здоровенные лбы, которых я не видела последние два года, рассуждали о моделях антигравитонов и мерялись последними сапогами, оснащёнными этой технологией. Тридцать с лишним лет, а они всё балбесничали, посещали парки развлечений и чуть ли не ежедневно ходили в иллюзионы. На мой робкий вопрос, не хотят ли они найти работу, Гордей удивлённо поднял брови:
— А зачем? Аппарат Управления Таноргом оплачивает всем квотникам необходимое: отличное жилье, качественные продукты, даже путёвки на отдых. Зачем вообще работать-то?