Охота на хранителей

Джевага Сергей

Первым делом я взялся за руны. Долго перебирал, ощупывал. Каждый второй камень холодный и молчаливый. Иногда попадались теплые. В конце концов я выбрал тот, что слегка пощипывал кожу. Сжал в кулаке, закрыл глаза и сконцентрировал внутренний взор. В целом мире остался лишь я, солнечный свет и щекочущая искра в руке.

Золотистое марево прорезала красноватая вспышка. В макушку больно ударилось нечто твердое, маленькое. Я почувствовал, что равновесие разрушено, разочарованно застонал. Мотнул головой, невидящим взором посмотрел перед собой. В траве лежал еще один желудь. Маленький и зеленый, украшенный щеголеватым листиком на обломке черенка.

Послышалось хихиканье, с дуба вновь посыпался сор, кусочки коры. Ветки затряслись, показалось, будто смеется само дерево.

— Лана! — закричал я с бешенством. Резко вскочил на ноги и сжал кулаки. — Какого черта!? Ты дашь мне сегодня поработать или нет? Что на тебя нашло?

— Сашка-неваляшка!.. — передразнил девичий голосок. — Сашка-дурашка!..

— Тьфу! — в сердцах сплюнул я, вздохнул и проворчал со злостью: — Там еще одна рифма по списку. Но лучше не надо. Я не из тех и вообще плаваю как топор.

— Какая рифма? — наивно поинтересовались с дуба. — Сашка-злобняшка?..

— Нет! — фыркнул я. Подумал и добавил: — Хотя пусть так. Что ж, вижу, позаниматься не судьба.

Нагнулся и собрал колдовскую мелочовку, спрятал в котомке. Быстро обулся и принялся натягивать тетиву на лук. Поработать не получилось, так хоть поохочусь по дороге домой. А вдруг что-то попадется? Мясо лишним не бывает.

Скрытая листвой девушка опять засмеялась, начала петь незамысловатую песенку. Но неожиданно затихла и спустя минуту осторожно позвала:

— Сашка-Сашка!..

— Отстань! — с натугой пропыхтел я.

С трудом согнул коленом тугую планку лука и продел тетиву в специальную ложбинку. Уф-ф! Надо спросить у Елистрата, как делается арбалет. Мороки меньше.

— Са-ашка!.. Ну, Са-а-ашенька!.. — протянула невидимка.

— Не канючь! — буркнул я. — И кстати, я теперь с тобой больше не разговариваю.

Демонстративно отвернулся, снял с пояса жестяную флягу и направился к ручью. Присел на скользком от водорослей плоском камне. Пополоскал посуду и принялся наполнять. Еще одна особенность воды из ручья — очень долго остается свежей и прохладной, никогда не застаивается. Пригодится, когда отправлюсь в очередное путешествие по лесу. Надо бы сходить в деревню, навестить друзей. Отнесу Велимиру уже прочитанные книги, а заодно разживусь солью и мукой. Хотя сегодня не хочется. После вчерашней гонки еще не отдохнул.

Девичий голос затих, перестал звать и выпрашивать. Я даже подумал, что Лана разочаровалась в попытке докричаться. Но тут глаза уловили движение. Я немного повернул голову и скосил взгляд. Ветка дуба покачнулась, листья разошлись. В солнечный свет грациозно вышла молодая стройная девушка. Остановилась на самом краю, ослепительно улыбнулась. Но тут же опомнилась, скорчила недовольную рожицу и уперла руки в бока.

Во рту пересохло, в голову ударила горячая кровь. Девушка ослепительна в своей наготе. Миниатюрная, походила бы на девочку-подростка, но формы… формы… Женственные и пышные, очень привлекательные. Талия узкая, можно ладонями обхватить. Бедра крутые, но красивые, без коровьей тяжеловесности, присущей деревенским девицам. Молодую грудь прикрывали длинные волосы. При движении пряди соскальзывали, выглядывали маленькие розовые соски. Нежная кожа, казалось, мерцала собственным внутренним светом. Такую почему-то называют бархатной или шелковой. Но я, дитя двадцать первого века, знаю лишь две разновидности ткани — синтетику и хлопок. Так что судить и сравнивать не могу.

Я с усилием отвел взгляд

от прелестей юницы, мельком посмотрел на лицо. Утонченное и приятное: чувственные пухлые губы, прямой нос и большие, вооруженные пышными ресницами пронзительно-зеленые глаза. Хороша, ох как хороша! И кабы не две странности, то обязательно уронил челюсть и пустил слюну. Длинные и пышные волосы, стекавшие по телу подобно мягким ручейкам имели приятный для глаз, но совершенно неестественный зеленый оттенок. Пряди перевиты с травинками, дубовыми листьями. На шее — ожерелье из свежих молодых желудей. Была и вторая вещь, что сбивала с толку. Юница стояла на такой тонкой ветке, что подломилась бы и под весом голубя. Но девушку выдерживала, лишь слегка пригнулась.

«Врунья! — подумал я с невольным восхищением. — Весит не больше перышка, а делала вид, что по веткам дуба скачет толстый двухгодовалый кабан. Женскую натуру не изменить. Внимание привлекала. Правильно-правильно! Как же так? Мужчина должен плакать от счастья, ведь рядом с ним королева. Нет-нет, богиня! Какая к бесу работа? Настоящая женщина не приемлет подобное оправдание».

Шейные позвонки громко захрустели, не желая проворачиваться. Но я не позволил себе засмотреться. Согнулся на камне в три погибели, сделал вид, будто увлеченно набираю воду. Что я, русалок не видел?

Что в лесу полно нечисти, я обнаружил достаточно быстро. По словам Велимира, в городах представители волшебных народов встречаются реже, да и скрываются от людских глаз. Даже самый дохленький домовой умеет обращаться невидимкой, отводить глаза и туманить человеческий разум. Все помнят давно заученную заповедь: ни при каких обстоятельствах нельзя показываться людям! Впрочем, нередко случаются проколы. И тогда в желтых газетенках появляются кричащие заголовки о встречах с зелеными и серыми инопланетянами, о «барабашках» и призраках. Но кто сейчас верит в подобное?.. Народ потихоньку и незаметно обращается в хохлов. Не в смысле нации, украинцы такие же славяне, как и русские. А в смысле философии — не поверю, пока не «помацаю»… Но лес — другое место. Нечисти тут хорошо и вольготно. Сначала дичились и прятались. Но пару раз заметили вместе с Велимиром, помаленьку оттаяли. Да и Елистрат пособил. Не знаю как, но уже через месяц окрестная нечисть знала, что я под опекой старого ворчуна. Занесен в списки «благонадежных» и являюсь почти своим.

За спиной раздалось возмущенное фырканье, треск веток. Злость и раздражение вернулись. Я скрипнул зубами, набрал полную пригоршню воды и поплескал на лицо.

Обостренный слух уловил шелест, шаги босых ног. Ноздри задергались, почувствовав пряный аромат женского тела, сухих терпких трав.

— Сашка! — робко позвала русалка.

— Ну? — рыкнул я.

— Я тебе нравлюсь?

— Что?.. — Я запнулся, удивленный странным вопросом. Но справился с собой и нагло соврал: — Конечно, не нравишься!

— А так?..

Голос русалки изменился. Стал глубже и мягче, в нем проскользнули до боли знакомые нотки. Я вздрогнул, пораженный. Резко повернулся и столкнулся с взглядом теплых зеленых глаз, утонул во тьме зрачков. Черты неуловимо неправильные, прелестные: крутые дуги бровей, чуть вздернутый нос, верхняя губа немного больше нижней. Боже! Но как?! Я жадно всмотрелся, мотнул головой и горько скривился. Наваждение развеялось, сердце сжалось в болезненном спазме.

— Лана! — проскрипел я. Перевел дыхание, постарался скрыть боль, спрятать поглубже в сознании. — Прекрати сейчас же!