Охота на кентавра (сборник)
Шрифт:
— У меня есть друг, он бы нам помог…начал Марк и запнулся.
— Друг? — встрепенулся Шор-Шар. — Где он?
— Мы бы расплатились с тобой военным электронным оборудованием «объединенных», ты бы десять раз окупил свой кабак.
— Вот это дело! Я же говорил: у тебя чтото есть. Но где твой друг, как мы с ним свяжемся?
— Он сейчас далеко, на северной стороне. До него надо еще добраться.
— Черт! Ничего не выйдет. Мне нужно иметь большую гарантию, чем твой треп. А если твой друг откажется?
Марк хотел сказать про рацию,
— Кроме того, у нас нет времени, — продолжал Шор-Шар. — Зеленая пятница уже послезавтра.
— Какая пятница? — спросил Марк, чувствуя, как страх просыпается в нем.
— Зеленый — у кнопсов цвет надежды. А Зеленая пятница — это день, когда появляется это чучело, бог дождя.
— Так он уже появлялся? — Марк был поражен. — Зеленые пятницы уже были? Как это происходит?
— Было несколько, а дождя нет. Что они ему только не совали на пробу: и свиней, и собак. Он их возьмет, а через день, глядь, они носятся по поселку здоровее, чем были. Только взбесившиеся, всех пришлось прикончить. Дождя нет — значит не пришлись по вкусу. Вот они и решили… Тьфу! Дикари! Жаль, что у тебя нет денег…
Шор-Шар пробормотал что-то невнятное.
Глаза его остекленели, пот катился по бледному лицу. Марк наконец понял, насколько тот был пьян.
— Ты мог бы поверить мне на слово, Шоршалка. У тебя, насколько я понял, тоже нет выхода.
— Как бы я хотел, Марк, слышишь! Хотел сжечь всю эту грязь благородным и чистым огнем. Гниль — она накапливается. Понимаешь? Только после огня можно начать все сначала. Они улетят на крыльях огня…
— Постой, Шор-Шар, ты понимаешь, что готовится преступление, сам являешься соучастником… — начал было Марк, но увидел, что кабатчик уже ничего не понимает.
— Клара, — тихо позвал Шор-Шар, пытаясь подняться. Женщина подошла, наклонилась, чтобы он мог опереться, увела его.
Марк остался один: прямо перед ним, прислоненное к стене, стояло ружье. Марк был свободен и вооружен. Он мог бежать. Не взяв ружья, он направился к выходу.
Выбравшись наружу, он устроился на деревянной лавке у входа и расслабился. Рассвет был близок. На улице клубился туман. Что-то сверкнуло. Наверное, дождь был близок.
Бежать он не мог. Куда бы Марк ни бежал, повсюду за ним потянется тонкая, но прочная нить, которая его не отпустит — колея от колес его тележки. По ней его быстро найдут.
Вот если бы нашелся человек, который отнес его на спине, как говорил Шор-Шар. Марк забыл, не подумал, когда пробовал бежать, что, передвигаясь, оставляет на челе планеты глубокие морщины. Их можно было бы назвать морщинами горя, если бы земля не была так равнодушна. Нет на свете преступления, которое она бы не укрыла, оставаясь безучастной, — так подумал Марк и заснул.
Когда он открыл глаза, солнце стояло высоко, на небе не было ни облачка. Всюду двигались люди, деревенская жизнь была в разгаре. Прямо перед ним на одной ноге стоял маленький человечек. Заметив, что Марк проснулся, он встал
Марк помнил, что этот человечек плясал на столе, и снова все происходящее показалось ему кошмаром. Коротышка подошел к нему:
— Здравствуй, путник. Меня зовут Горбушка, хотя у меня и нет горба, можешь пощупать. Только одно плечо выше другого. Хочешь курить?
Марк закурил едкий самосад и промолчал.
— Мне велели повсюду ходить за тобой. Ты не против?
— Ходи, какое мне дело?
— Я ужасно рад, что ты появился. Тут уж было решили меня принести в жертву, как ты словно с неба свалился.
Вот слово и произнесено: жертвоприношение.
— Кто решил?
— Они все, люди. Мол, все равно у меня нет жены и детей. Но что из этого? Я тоже жить хочу, хотя и курицын сын. Кудах-тах.
О боже! Деревенский дурачок. Они решили, что Марк менее достоин жизни, чем деревенский дурачок.
— Ты не сердишься на меня? Я не виноват, это была моя, но сейчас это твоя участь.
Что? Его участь — быть принесенным в жертву? Дикая злоба на мгновение вспыхнула и ослепила его. Марк протянул свою длинную руку и схватил Горбушку за горло.
— Ку-ка…р, — пропел тот и забил руками, как крыльями.
Марк мог его придушить, но это ничего бы не изменило. Он с отвращением отбросил человечка в сторону: — Держись от меня подальше. Не попадайся мне на глаза.
— Ну вот, ты и обиделся. Почему? — захныкал Горбушка.
Марк осмотрелся, сейчас в сельской идиллии ему чудилось что-то зловещее. Каковы эти люди, что вынесли ему смертный приговор?
Он хочет посмотреть им в лицо.
Оттолкнувшись, он выкатился на улицу и не поверил собственным глазам. По улице шел полицейский, в форме и с пистолетом, представитель власти и законности. Вот его спасение!
— На два слова, сержант.
Полицейский рассматривал его озабоченно, но без всякого удивления.
— Это ты? Я все знаю. Пошли в участок.
Участок был открыт. Единственная комната делилась барьером на две части. В одной стучал на телеграфе молодой человек с унылым лошадиным лицом. В другой располагался полицейский участок в виде одного голого стола. Сержант прошел к нему, снял фуражку и основательно уселся. За его спиной, на стене висели портреты пяти диктаторов Шедара. Они никогда не были особенно милы Марку, но сейчас они были символами законности.
— Так что ты от меня хочешь? — спросил сержант.
Марк был слегка огорошен этим вопросом, но заговорил:
— Во-первых, я должен зарегистрировать свое прибытие в ваш город. Вот документы. Во-вторых, здесь происходит что-то странное, готовится преступление.
Полицейский помолчал, не взял протянутых документов: — Начнем с «во-вторых». Ничего преступного на моем участке не происходит. А вопервых, регистрировать я тебя не буду.
— Как не будете? — Марк был поражен, Вы обязаны это сделать, таков закон.