Охота на кентавра (сборник)
Шрифт:
— К сожалению, я знаю немного и сам бы хотел расспросить вас, — говорил Марк, принимаясь за еду. — Это очень странный бог. Он, как монета, имеет оборотную сторону, он — двуедин. Юэль-оборотный — это жестокий бог засухи и войны, который любит жертвоприношения. Если эта сушь у вас давно, то, может быть, вы уже наблюдаете его явление. Юэльлицевой — добрый бог плодородия и любви. Периодичность появления бога не установлена, но происходит это так. Вслед за четырьмя годами Юэля-оборотного, засухи и бесплодия, бог поворачивается добрым
— Все это мы знаем, — капитан был явно разочарован. — Но четвертый год засухи миновал, а дождя все нет. Мы хотели знать, чем нам задобрить этого бога, как его перевернуть другой стороной. Мы ничего не пожалеем. Какие нужно приносить жертвы?
— Какие жертвы? — Марк был сбит с толку. — Не знаю. Наверное, животных.
— Может быть, людей?
— Нет, нет, — запротестовал Марк. — Это установлено точно, альмеки никогда не приносили человеческих жертв. Им это приписывали первые переселенцы, когда искали повода для захвата земель альмеков.
— Ты не знаешь текст хоть одной молитвы богу Юэлю?
— Нет, никогда этим не интересовался. Никакого бога нет и быть не может.
— Четыре года от засухи у нас не родится урожай, — задумчиво говорил старик. — Срок миновал, но перелома нет, Юэль не оборачивается к нам. Мы на краю голодной гибели. В долг нам больше никто не даст ни денег, ни продовольствия, мы все здесь перемрем с голоду.
Тяжелое молчание нависло над людьми.
Марк знал, что шедарский хлопок исс-люфа — двуполое растение, что мужские особи мигрируют летом на север, а осенью возвращаются.
Если им мешают встречный сахлеб и засуха, они погибают по дороге, растение, оставшись не оплодотворенным, не дает хлопка и засыхает. Марк хотел сказать этим людям, что гроза где-то рядом, но тогда они могли догадаться, что у него есть рация, и он промолчал. Пусть разбираются с засухой сами.
— Ну, хорошо, время еще есть, что-нибудь придумаем, — капитан поднялся с решительным видом. — В конце концов, испробовать последнее средство никогда не поздно. Верно, ребята? — обратился он к крестьянам.
Несколько человек засмеялось. Они ожили, задвигались.
— А пока пусть наш гость катается как сыр в масле, не обижайте его. Шор-Шар, открывай погреб, я угощаю всех. Сделаем праздник в честь бога Юэля. Напьемся все. Если Юэль — мужчина, он поймет нас, — старик ходил по кабаку, хватая за одежду и тормоша мужчин. — Веселее, друзья. Я решил, я знаю, что нужно делать. Где Анита? Давай ее сюда, пусть окажет честь нашему гостю. А ты пой, Марк. Пой так, как ни разу не пел, напойся на всю жизнь!
Из подвала вылез, обвешанный бутылками, Шор-Шар. Крестьяне расхватали их, и пир пошел горой. Марк спел им про Гераля, человекобота, очистившего Шедар от чудовищ и лишенного своего бессмертия за предательство.
Появилась Анита — местная нимфа, полная женщина лет сорока. Их с шутками посадили рядом, и Марку стало
Он спел о богине любви Ноле, а крестьяне помирали со смеху, глядя на них.
Марк давно отвык от вина и женского общества. Он быстро опьянел, в голове у него весело закрутились большие цветные колеса, которые он видел когда-то в детстве на ярмарке. Лица крестьян стали казаться ему давно знакомыми и добрыми. Он думал: «Какие хорошие люди! И как они любят меня, Анита — прекрасная и грешная». Маленький уродливый человечек плясал на столе, а Марку казалось, что это муха кружит у него под носом, и он все пытался отогнать ее.
Только однажды крошечная песчинка попала в механизм веселья, колеса чуть не остановились. Тоненький голосок сказал ему на ухо: — Бегите отсюда, они задумали плохое.
Марк удивленно поискал глазами. Испуганные глаза, носик пуговкой. Девочка, которая первой встретила его сегодня.
— Что? — Марк пробовал подняться.
Но Анита навалилась на него грудью и толкнула колеса. Песчинка выпала, колеса скрипнули и закрутились снова, еще быстрее.
Последнее, что он помнил, — это как чернобородый стрелял из двустволки в потолок.
Марк рывком сел Hat кровати. Только что он страшным усилием ноли вырвался из детства, где без устали кружился в полном одиночестве на карусельной лошадке. Пот застилал глаза, его мутило. Рядом спала женщина, старая и растрепанная. При виде ее Марка замутило еще больше. Он с трудом добрался до окна, открыл его и стал дышать прохладным ночным воздухом.
Он проснулся от сознания, что пропускает очередной сеанс и от страшной догадки, которая вспыхнула в его сознании. Все мелочи, на которые он сразу не обрат ил внимания, — слова кнопсов, их смешки и косые взгляды, — сложились в одну картину. Он был обречен!
Сеанс пропущен, но на всякий случай он включил рацию и стал ее настраивать. Сплошной треск стоял на всех диапазонах, гроза была близка, большая гроза, может быть, сам Юэль бродил где-то рядом, но не мог найти города. Если он появится до утра, это спасет Марка.
Внезапно сквозь треск он услышал голос: — Плотин вызывает Марка, Плотин вызывает Марка…
— Плотин, я слышу тебя. Марк отвечает. Прием.
— Что с тобой, Марк? Ты пропустил время сеанса. Я вызываю тебя каждые полчаса. Что случилось? Прием.
— Не знаю, Плотин. Это чересчур страшно, чтобы быть правдой. Я не могу сказать. Прием.
— Но что? Ответь, Марк, что случилось? Прием.
— Я хочу во всем убедиться и скажу потом. Прием.
— Подожди. Откуда исходит опасность, от природы? Нет? От властей, нет? Тогда от кнопсов? Прием.
— Я вступил с ними в контакт, и вначале все шло хорошо. Но здесь засуха и голод. Понимаешь? Прием.
— Подожди, я почти ничего не слышу изза разрядов… (треск)… Ты должен… (треск)… Береги рацию… (треск)… Я их всех подорву за тебя…