Охота на кентавра (сборник)
Шрифт:
— Что ты делаешь, парень? — Внезапно услышал он и выронил ключ, обернулся. Позади него стоял человек в блестящем скафандре с темной полосой на груди.
— Тебе плохо? Что ты с ним делаешь?
Герр хотел ответить, но язык не слушался его. Ему показалось, что сверкающий человек высоко возвышается, а он, Герр, лежит в глубокой, темной трещине. И тут он почувствовал нестерпимый жар в спине и понял, что фильтры прорвались, что кислота проникла в скафандр и быстро охватывает тело.
Деянира одевала Геракла в огненную рубашку Несса, и герой возопил: — Я все скажу, я все знаю
Он хотел сказать еще что-то, но не успел, потому что края трещины сомкнулись над ним, и голос его исчез в темноте.
Следующий, войдите!
Юноша поднял голову, красный отблеск заката лег на его лицо. У него были крутые выдающиеся скулы, прямые черные волосы до плеч. Глубокие близко посаженные глаза не мигая смотрели на заходящее солнце.
За окном была поздняя осень 1628 года.
Весь день шел дождь, и лишь под вечер северный ветер разорвал облака, повеяло холодом. Юноша почувствовал, что его озябшие пальцы онемели, и отложил перо.
Разве так он представлял себе жизнь в столице! Как он был наивен, когда три года назад вступал в Париж, полный надежд и счастливых планов. Он служит, продает свою шпагу за деньги, — занятие не очень благородное. Его друзья по королевскому полку вынуждены скрывать свои знатные фамилии под кличкаГреч, миф. Кентавр Несс был ранен ядовитой стрелой Геракла. Страдая от раны и от бессмертья, он пришел к Деянире, жене Геракла, и предложил, если она хочет привлечь мужа, пропитать его рубашку кровью, истекающей из раны. Она так и сделала. Надев рубашку, Геракл испытал страшную боль от ожога и, не понимая причины, просил у отца своего. Юпитера, легкой смерти. Оба героя были вознесены на небо и стали созвездиями. Какая тут карьера? Постоянное безденежье — королевская казна прижимиста — и ночные караулы наводят смертельную тоску.
Людовик, по-видимому, уже совсем собрался в Ла-Рошель добивать гугенотов и, видит бог, потащит с собой своих мушкетеров.
Юноша перевел взгляд на рукопись, которую писал от скуки. Но, наверное, он слишком долго смотрел на закатное солнце, сейчас он уже не различал ни строчки. Он отложил рукопись, писать сегодня больше не придется, потому что свечи дорого стоят. Неплохо бы закусить перед ночным караулом…
Вдруг молочно-белый свет возник на столе напротив. Юноша из-под прикрытых век наблюдал, как формируется дух. Вот возникла лысая голова, небольшое круглое тело в странном балахоне — розовый толстяк с ухмылочкой на бритой физиономии.
Юноша, мысленно призывая имя господне, трижды перекрестил дух незаметно, под столом. Тот — хоть бы что, только улыбался.
Крепкий попался, придется терпеть.
— Я должен извиниться, что явился непрошенным! — сказал толстяк со странным акцентом. — Извините, имею ли я честь говорить с д'Артаньяном, королевским мушкетером?
— Да, к сожалению, — ответил юноша, глаза у него слезились от света и настроение сильно испортилось. — Может быть, вы представитесь, сударь?
— Конечно, конечно, — засуетился толстяк. — Я — турист во времени и специально отстал от своей группы, чтобы
— Не трудитесь, я все знаю, — оборвал его юноша, досадливо морщась от запаха серы, который противен каждому верующему католику. — Вы там, у себя, уж не знаю где, изобрели машину времени и сейчас шляетесь где ни попадя, мешаете порядочным людям. Для вас заехать в прошлый век легче, чем мне добраться до родного Беарна. Туризм, смещение, временная петля, ассоциация защиты истории и прочее!
— Поразительный интеллект! Дело в том, что люди вашего века совершенно не воспринимают идею путешествия во времени — даже великие умы. К нам относятся с подозрением, принимают черт-те за кого. Лютер кидался чернильницей… Но вы меня поразили. У вас великолепные способности, молодой человек!
— Я знал, что вам понравится, — поскромничал д'Артаньян. — Свои способности я знаю. К сожалению, мой непосредственный начальник о них иного мнения.
Толстяку между тем не сиделось, он восторженно озирался вокруг:
— Восхитительно! Семнадцатый век. Я разговариваю с самым знаменитым человеком средневековья!
— Это что еще за средневековье? — возмутился юноша. — А у вас что, вышевековье? И почему у вас выше-, а у нас средне-? К вашему сведению, наука у нас достигла поразительных успехов! Со дня на день ожидаем появления философского камня и живого гомункулуса. Схоластика достигла значительных результатов в толковании Библии… и вообще!
— Простите, я не хотел вас обидеть!
— Прощаю, — смягчился мушкетер. — Но скажите, а чем, собственно, я знаменит там, у ВАС?
— Своей жизнью, замечательными приключениями. Вас прославил Дюма…
— Ах, Дюма! Ну и имечко. А как до него добраться?
— Он — в будущем, родится только через два века после вас.
— Я понимаю, что в будущем, но где именно? Мне нужен адрес.
— Адрес у него будет парижский, но только в будущем. Вам до него не добраться.
— А жаль! Мне хотелось бы с ним потолковать, — пробормотал юноша.
— Простите, а как поживает прекрасная Бонасье?
— Кто-кто? — не понял юноша.
— Хозяйка дома, прекрасная Бонасье, камеристка королевы.
Мушкетер представил себе толстую неопрятную кабатчицу Бонасье и захохотал, гость с удивлением наблюдал за ним.
— Клянусь всеми святыми… — говорил юноша, вытирая слезы. — Вы отлично сказали, сударь: прекрасная Бонасье! Ха-ха!
В это время за окном раздался шум и женские крики. Это Бонасье облила прохожего помоями и доказывала, что это он сам виноват.
— А вот и она, кстати, — сообщил юноша. — Если выглянете в окно, можете полюбоваться.
— К сожалению, я не могу покинуть данное пространственное сечение, — толстяк обвел руками световой круг.
— А, да, понимаю, магический круг…
— Скажите, а как поживает ваш друг Портос? Он мне очень нравился.
— Вы имеете в виду Иссака де Порто? Прекрасно. А что с ним сделается? Пьет испанское вино, задолжал мне двести пистолей и не собирается отдавать. Правда, он до сих пор не подозревает, что он — Портос. И не советую сообщать ему об этом.