Охота на красавиц
Шрифт:
– А она тебе, часом, не предсказала, что и в России тоже можно умереть? А, красавица моя? Ты вообще соображаешь, по какому обрыву ходишь? Ведь если тебе на голову свалится кирпич…
– Кирпич, – совершенно автоматически процитировала Кира, – ни с того и ни с сего никому и никогда на голову не свалится!
Максим издал тихое рычание:
– Кира, через три-четыре часа мы будем в Нижнем. А ты забыла, что сегодня ночью улетает самолет в Нью-Йорк? Тот самый, на который для тебя местечко заказано? Об этом ты, голубушка, подумать не хочешь? Где этот самый билет? Где паспорт с визой на твое имя? А, не знаешь!
Кира сердито передернула плечами.
– Tак вот, на минуточку вернемся к кирпичу. Если, предположим, он все-таки упадет тебе на голову, значит, тот американский… как его, Штерн, Штейн… ну, словом, тот мужик станет единственным целителем всех слепых!
– Oго! А мои методики? A моя «Галатея»? – усмехнулась Кира. – Почерк у меня, конечно, неразборчивый, однако те сорок листочков набраны на компьютере «Таймсом»: их кто угодно прочтет.
– Кто угодно. Например, любой, кто откроет сейф в твоей лаборатории.
– А ключ, кстати, у меня в сумке, – похвалилась Кира.
– И дубликата нет?
– Был дубликат. Его хранила у себя дома Алка. Но ведь…
– Ну, вот и путь к твоим методикам, – фыркнул Максим.
– Да ведь Алка погибла! – возмущенно воскликнула Кира.
– С чего ты взяла? – вприщур, остро глянул на нее Максим. – Ты что, видела ее труп?
– Я нет, но Фридунский… – начала Кира, да так и замерла, вздрогнув от резкого смешка:
– Фридунский? Но он также видел какой-то труп в нашем багажнике. Помнишь, в Тамбове? Кстати, мы так и не выяснили, чей это был труп. Случайно не Алкин?
– Как ты можешь! – Кира в ужасе прижала ладони к щекам.
– Да уж так! Могу вот! – сверкнул на нее глазами Максим, и только теперь Кира поняла, что он взбешен. – Удивляюсь, как это ты до сих пор ничего не можешь понять! И еще меня удивляет, что не твой труп фигурирует в этом деле. Правда, трупы самолетами не летают.
– Да брось ты, – начала сердиться и Кира. – Ну кто сможет полететь по моему паспорту и с моим билетом? Это ошибка агентства, понимаешь? О-шиб-ка! Я не знаю людей, которые были бы схожи со мной, как две капли воды.
– А зачем – как две капли? Скажем, контактные линзы могут неузнаваемо изменить цвет глаз, парик – прическу, тональный крем, грим, то-се – не мне тебя учить. Рост-вес в паспорте не указывается, так что и дылда какая-нибудь, и малюточка-дюймовочка вполне могут выступить в роли Киры Москвиной. Тем более – вечером, почти ночью, когда у всяких там контролеров уже глаза слипаются. И вот некая особа с твоим паспортом…
– Господи! Ну какая еще особа?! Никто ведь не знал, где этот паспорт лежит. Никто не мог найти его под люстрой бабы Нонны!
– Кроме Алки, да?
– Да. Но ведь она…
– Это я уже слышал. Кто еще знает, где пробирки с «Галатеей»?
– Hикто. Кроме Алки…
– Кто знает шифр сейфа?
– Никто. Кроме… Но это чушь, чепуха, нелепость, она же убита!
– А если нет?
Кира уставилась на Максима расширенными, остановившимися глазами.
– Ладно, – сказала чужим голосом. – Тебе еще будет стыдно за все это. Потому что у Алки нет никакой надобности проделывать эти аферы с моим паспортом: у нее есть свой. Свой собственный загранпаспорт! Мы одновременно получали визу…
– Вместе? – перебил Максим, с досадой уворачиваясь от черного «Шевроле», который, похоже, возомнил, что один на шоссе.
– Вместе – что? А, визу получали? Нет, Алка одна ездила в Москву, я тогда заканчивала отчет. И привезла оба паспорта.
– И ты видела ее визу? Своими глазами видела?
– Да! – выпалила Кира, но тут же призадумалась: – Нет. А зачем? Алка сказала, что у нее все в порядке.
– И ты поверила? Ну еще бы! – завел глаза Максим. – А вообрази, что она тебе соврала – и визу ей не дали?
– Это еще почему?!
– Да потому что… – Максим нетерпеливо мотнул головой. – Мало ли в чем она могла быть замешана! Например, во время вашей последней поездки у нее не было никаких проблем с полицией?
– Ни с полицией, ни с милицией, уверяю тебя, – улыбнулась Кира.
– А вот у этого парня они точно будут! – сердито воскликнул Максим, уворачиваясь от очередного черного «Шевроле», которые на этой трассе плодились и размножались, как мушки-дрозофилы на заплесневелом ломтике лимона. – И у Алки, возможно, тоже были, просто ты о них не знаешь.
– Ну да, – саркастически хмыкнула Кира. – А ты, разумеется, знаешь. Интересно, откуда?
– От верблюда, конечно! – честными до прозрачности глазами глянул на нее Максим. – Я тут, пока ты спала, опять связался с моим вездесущим дружком, который в Нижнем в верхних эшелонах обретается. Он мне кое-что порассказал о твоей подруге… Да что вы, все с ума тут посходили! – взревел Максим, делая немыслимый пируэт, чтобы избежать столкновения с черным «Шевроле», – и вдруг Кира поняла, что это один и тот же автомобиль.
Какой, однако, однообразный в определенном смысле день! То серая «Волга» Фридунского моталась по шоссе, как тень отца Гамлета, теперь вот черный «Шевроле» привязался.
– Чего ему от нас надо? – опасливо оглянулась она. – Вот опять жмется…
– Да это ведь тот придурок, которого я ненароком на обочину отбросил, – с досадой проворчал Максим, увеличивая скорость. – Реванш ему, видать, нужен! А я Колобок, Колобок, я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от тебя, черномазый, и подавно уйду.