Охота на ламию
Шрифт:
Нож полоснул по второму запястью, и перед глазами всё поплыло. Хадриан усадил меня на низкую скамейку, каким-то образом оказавшуюся тут же, всё происходившее было для меня как в тумане. Полевик поднёс к моим губам какую-то чашку и приказал пить. Хотелось спросить, что это, но сил не было ни на что: ни на то, чтобы обратиться, ни то, чтобы сопротивляться.
Мой язык раздвоился, но больше никаких признаков превращения в истинный облик не наблюдалось. Однако вкус жидкости я воспринимала уже по-другому. В облике человека жидкость показалась бы мне фруктовым вином, но сейчас я чувствовала в ней примесь крови животного, заколотого на алтаре. По всем правилам Древних.
Не зря же говорят, что ламии тоже имеют к ним отношение! Перед внутренним взором встала картинка: раннее утро, прохлада, туманом тянущаяся с низины и растекающаяся по влажной от росы траве, алтарь, сооружённый из громадного валуна, почему-то до сих пор не замечаемый Истинными, и олень с влажными испуганными глазами, чьи ноги и тело опутаны магической лозой.
После пары глотков вина, мне стало значительно легче, а осушив чашку до дна, я вернула себе зрение и способность двигаться. Немота в пальцах ног прошла, но в груди всё ещё оставалось ощущение раскрытой пружины, что означало: в один момент я смогу обернуться в истинный облик.
— Ну и всё, этого достаточно! — добродушно произнёс Хадриан, вытирая лезвие ножа о тряпку и отставив всё это в сторону. — Подходи сюда, посмотрим на ответы.
Я подчинилась заметив, что на нижней губе полевика осталась капля моей крови. Увидев мой интерес, он промокнул рот той же тряпкой, которой только что вытер лезвие.
— Так будешь задавать вопросы или поглазеть пришла? — рявкнул он в нетерпении.
— Да, Хадриан. Получу ли я работу в Тайной полиции, когда окончу Кломмхольм? — спросила я первое, что волновало относительно будущего.
— Получишь, но не такую как думаешь. Будешь внештатным консультантом по зельям.
— По зельям?
Сначала показалось, что я ослышалась. Вот уж, здравствуй, мама, Новый год! Да я о них знаю не так много, как саламандры, к примеру. И вообще обучаюсь на дознавателя, способного отличить ложь от правды в словах подозреваемых!
— По зельям и зеркальным артефактам, — кивнул Хадриан, и его и без того узкие глаза превратились в щёлки, а на толстых губах расцвела ехидная улыбка. — Предупреждал же, что ответы тебе не понравятся. И не надо со мной спорить, что-либо доказывая. Сказал, что руны поведали.
Я посмотрела на брошенные дощечки, поблёскивающие чёрными символами на пластинках, и вздохнула.
— Хорошо. Найду ли я того, в кого могла бы влюбиться и прожить жизнь вместе? — задала я второй, не менее важный вопрос, на который снова получила противоречивый ответ:
— Этого они не говорят, но до потери твой девственности, вила, остались считанные дни. И это не будет насилием, как ы сейчас подумала.
— Меня убьют? Я следующая жертва? — ахнула я, живо представив, что взамен лишения Дара пожертвую собственной честью. Глупо, не такая уж большая цена.
— Это твой последний вопрос? — по-деловому сухо осведомился Хадриан, любовно поглаживая пластинки для предсказаний.
— Нет, погоди. Я хочу спросить о другом! Неужели меня поразит любовь с первого взгляда? Или это будет договор?
Полевик сгрёб руны пятернёй и третий раз бросил их на крышку бочки, а потом наклонился и долго в них всматривался.
— Ну, что там? — от нетерпения я начала грызть ногти, совсем как в детстве.
— Странно как-то. Вроде по договору, а вроде и по любовной связи. Да ещё с кем! Тут точно дело нечисто!
— Да что это означает?! Скажи толком, а не как бабка с базара, что больше тень на плетень наведёт, чем дельное что выскажет!
Я рассердилась не на шутку, поэтому принялась ходить по комнате и высказывать ехидные замечания по поводу рун.
— Хватит тебе сказали! Уймись! — крикнул Хадриан так, что я остановилась и посмотрела на него. — Сказано, сейчас поясню, что смогу. Руны говорят, что вы с ним будете навек связаны, а как, ума не приложу. Да пока это и не нужно, я всё сказал.
Полевик аккуратно вернул руны, одну за одной в белый мешочек, завязал его, а потом уже всё спрятал в другой.
— А теперь иди. Мне надо лавку открывать, а то слухи поползут, в такие времена это может оказаться губительным.
— Для них? Жителей Дуболапки? — усмехнулась я, намекая, что жители селения давно осведомлены, кто такой Хадриан, и поэтому ни при каких условиях не решатся даже близко подойти с вилами или иными грязными намерениями.
— Для нас всех, Регина. В воздухе назревает скандал. Кломмхольм после ухода Эммы Минос многое потерял, но понятно это будет только сейчас.
И полевик радушно указал рукой на открытый проём, ведущий в торговый зал.
***
Вернулась домой я как раз к началу занятий по Анимагии. Мне всегда, ещё в прошлом мире, хотелось завести какую-нибудь зверюшку, но родители говорили, что лучше это время посвятить братьям и сёстрам, а не бессловесной твари. Как будто детей они родили исключительно для того, чтобы я за ними ухаживала! Эх, да что вспоминать!
Вступительное занятие проходило в Актовом зале, том самом, что служил для распределения новых Пришлых по факультетам. Первый ряд был уже почти заполнен адептами выпускных курсов, я села с краю, кивнув тем, с кем раньше сталкивалась на занятиях, объединяющих студентов разных факультетов.
Сейчас же я была единственной ламией среди саламандр, гарпий и фей, сидящих рядом. Стило мне опуститься на скамейку, все, как одна, повернули головы в мою сторону.
— Ну, что говорят?
— Ты слышала, приехал дознаватель из столицы?
— А что с теми, кого нашли?
Вопросы сыпались на меня, как градины в июле, но на каждый из них я лишь пожимала плечами. В итоге, девушки разочарованно перешёптываясь, перестали обращать на меня внимание.
Занятия по Анимагии вёл низкорослый худощавый преподаватель по имени Шекхам Флоус. Я видела его портрет на аудиовизуальном экране у доски объявлений, да и в моём личном устройстве, когда нажала на выбор предмета из списка прочих. Длинные прямые каштановые волосы и тёмные печальные глаза — он чем-то напоминал эльфа, какими их описывали книги в моём изначальном мире.