Охота на ламию
Шрифт:
Я опустила глаза, чувствуя, как вспотели ладони. Не представляла, что от меня требуется, но это явно замешано на Магии кроив, иначе зачем бы гранду Гумонду потребовалась моя помощь? Вполне можно было бы обойтись и способностями прочих волшебных существ!
Дракон тем временем открыл сумку, Волкодлак тут же попытался заглянуть через его плечо, на время выпусти меня из виду, но, получив отпор в виде недовольного взгляда Гумонда, виновато улыбнулся.
— Интересно же. Такая профессия! — произнёс он, будто оправдываясь, а потом расправил плечи и сказал уже более уверенным тоном: — Да и не следует забывать, что именно я представляю здесь официальный закон. Это больше не местечковое дело, Сиятельный, вам ли не знать, что двойной контур, который разглядела ваша ассистентка, может означать только одно.
И снова Волкодлак удостоил меня пристального взгляда, но на этот раз я его выдержала, хотя понятия не имела, о чём он говорил. Двойной контур — надо поискать в библиотеке, что он означает. Или спросить Дракона прямо, только не сейчас.
— И это дело уже приобретает совсем другой, можно сказать, государственный размах, — Волкодлак снова перешёл на драматический тон. — Кстати, я не представился. Ламберт Дазромак, первый старший дознаватель Второго Ведомства Тайн.
И он чуть комично поклонился, прижав руку к груди.
— Регина Лесникова, четвёртый курс Кломмхольма, факультет ламий, — с максимальным достоинством, стараясь не показать удивления, ответила я и сделала книксен.
Первый старший дознаватель! Это вам не баран накашлял! Второй человек в Ведомстве тайн, после его главы! Ох, наверху серьёзно заинтересовались этими случаями! Впрочем, и хорошо! Нельзя оставлять зло, а тем более убийство, безнаказанным!
— Не терпится начать наш эксперимент, — потирая руки, продолжил Волкодлак и так посмотрел на преподавателя, будто произнёс это из вежливости. а на самом деле считал Зеркальную магию шарлатанством, сродни базарным фокусам. — Покажите, гранд Гумонд, всё, на что вы способны. И мне будет, о чём доложить главному Тайному советнику.
Дознавателя распирало от чувства собственной важности, а я стояла рядом, будто случайная свидетельница происходящей перепалки между двумя грандами, и надеялась, что моё участие в расследовании будет полезным.
Этот низкорослый Волкодлак знаком с самой верхушкой того Ведомства, где я мечтала работать. Может, именно благодаря этому расследованию мне выпадет шанс получить его протекцию?
Но все эти мысли разом покинули мю голову, стоило нам перейти в небольшую комнату, ранее служившую пристройкой к лазарету, подсобным помещением, вроде аптеки, но теперь и здесь поставили три койки, возле одной из которых и хлопотала гранда Тулия, целительница.
— Наконец-то вы пришли, — с воодушевлением сказала она, распрямившись и повернувшись к нам. Лежащую на постели девушку было не разглядеть из-за белой завесы, сооружённой целительницей.
Ранее мы почти не сталкивались лицом к лицу, но я слышала, что саламандра Тулия была превосходной травницей и знала о целительстве всё, что нужно для такого небольшого заведения, как наше.
— Я приготовила все журналы, что вы просили, гранд Дазромак! И очень рада, что вы будете присутствовать при этом…эксперименте. Значит, я могу быть спокойна на счёт законности всего происходящего.
Гранда обращалась преимущественно к дознавателю, но, произнеся последние слова, бросила недовольный взгляд на Гумонда. И поморщилась так, будто он причинил ей крайний дискомфорт.
— Всё правильно, — кивнул Дазромак, заложив руки за спину. — Начнём, пожалуй! А потом я посмотрю и журналы.
— Конечно, — расплылась в улыбке рыжеволосая саламандра и раскрыла завесу, отгораживающую от нас жертву.
По слухам, бродившим по Кломмхольму, я знала, как выглядят пострадавшие. Но то, что меня ждало, не шло ни в какое сравнение с самыми мрачными картинками, навеянными богатым воображением.
Глава 11
Есения никогда не имела миловидной внешности. Обычное лицо сердечком, бесцветные «жабьи» глаза, длинный нос — в обычной жизни посмотришь на неё раз, а отвернувшись, и не вспомнишь, как она выглядит. Но лишённая Дара, она стала казаться загадочной и отрешённой, будто знала какую-то тайну, не доступную для понимания обычными смертными.
Я всё вглядывалась в заострившиеся черты лица и не могла отвести взгляда, пока гранда Тулия не сунула мне в руки бокал с водой.
— Пей, — коротко бросил Гумонд, вставший по правую руку.
— Что это?
Я опустила глаза, заставив себя оторвать взгляд от девушки, лежащей на кровати, раскинув руки ладонями вверх. В центре каждой из них расползлось тёмное пятнышко размером с пятисеутную монету. И когда я уже хотела обратить внимание присутствующих на столь явный знак, гранда Тулия и подала мне бокал с чистой водой.
Но так казалось только на первый взгляд. Чутьё ламии подсказывало, что в воду капнули несколько капель крови.
— Это то, что поможет стабилизировать последнее видение девушки и расширить его. Так мы получим больше сведений о виновном, — пояснил Гумонд, и в руке Дракона блеснуло круглое зеркальце без оправы.
Я оглянулась на Волкодлака, но тот отошёл в сторону, делая вид, что занят крайне интересным делом: рассматриванием журналов списанных ингредиентов, который исправно и педантично вела целительница. Гранда Тулия стояла там же, держа в руках потухший аудиовизуальный экран.
— Готовы? — нетерпеливо спросил Дракон, коснувшись моей руки.
— Это ведь её кровь? — уточнила я, уверенная, что знаю ответ. Зеркальную магию проходят на последнем курсе, у меня пока не было этих занятий, но Магию крови я знала и чувствовала превосходно, поэтому обмануться не могла. Я должна попробовать на вкус кровь другой ламии.
Если верить теории, меня потом будет мутить, словно я перепила алкоголя, но разве это большая цена за то, чтобы остановить преступления над моими сотоварками?
— Быстрее, я не могу долго контролировать его, — выдавил Гумонд, не отвечая на вопрос.
Мельком взглянув на его посеревшее лицо, я решилась и поднесла бокал к губам. Раз, два, три. Кончено. Я проглотила влагу, пахнущую горечью, на вкус жидкость напоминала огонь. И закрыла глаза.
А потом услышала. Голоса, мужской и женский, доносились издалека, будто я стола у открытого окна в соседней комнате с говорившими. Вначале слов было не разобрать, приходилось напрягать слух, но потом гул, стоявший в ушах, утих.