Охота на мудрецов
Шрифт:
– Не поверю, что кадеты в деревню не бегают и никого оттуда не приводят, – усмехается Наилий. – До сих пор, наверное, дырка по стене кочует. Разберут по камням, найдет наставник, по клеткам всех рассадит, прикажет заложить, а её снова разбирают уже в другом месте.
– А как же, – смеется Марк, – думаешь новое поколение дурнее нас?
Генералы улыбаются и переглядываются, уверенно направляясь к двухэтажному бараку. Во дворе интерната холодно и мои голые руки мгновенно покрываются гусиной кожей. Пару раз стучу зубами и с завистью смотрю на невозмутимых полководцев. В темноте не спотыкаются, не мерзнут, все неприятности встречают усмешкой. Из железа их делают что ли? Охраны нигде нет, нам всего один раз попадается на пути дежурный и тот, видя белую форму, тут же теряет интерес. Ни камер видеонаблюдения, ни электронных замков со сканерами отпечатков пальцев. Удачно, конечно. Будь здесь обычная система безопасности и трюк с переодеванием лишился бы смысла. Дверь в барак деревянная, замок врезан музейный под ключ нелепой формы с зазубринами. Открыта дверь. Невероятно. Военное учебное заведение и такая беспечность. Хотя быть может я не права, и внешний периметр защищен, как секретная база.
– К выпускникам пойдем? – спрашивает Наилий, толкая дверь.
– Нет, давай ко второй ступени, – отвечает Марк. Они спят крепче.
– Почему? – срывается с моих губ.
Генерал девятой армии пропускает меня вперед и говорит в спину.
– У них только начались боевые тренировки. Устают так, что не могут есть. Выстрелом над ухом не разбудишь.
Много слышала о жестоких методах обучения в училищах и горных интернатах. Всегда казалось, что рассказчики зря нагнетают. Мальчики должны расти сильными и выносливыми. То, что я сегодня видела в исполнении Марка, от рождения не дается. Жесткий режим и строгий наставник не самое страшное, что может случиться. Но мнение меняется, как только я вижу комнату второй ступени.
На всю длину от стены до окна два яруса деревянных настилов. По-настоящему гигантская двухэтажная кровать на тридцать цзы’дарийцев. Мальчишки спят и сопят, а кто-то один даже присвистывает. Полуголые, едва прикрытые каждый своим одеялом, худые настолько, что выпирают кости. Голые пятки торчат и свешиваются с края настила. Подушки где угодно, но только не под бритыми на лысо головами. Обнимают их кадеты, как мягкие игрушки. Изможденные все и замученные. В синяках и свежих ссадинах. Комната крошечная, забита до отказа и воздух тяжелый от дыхания. Странно, но я не чувствую запаха пота, хотя от разгоряченных тренировками тел разве что пар не идет.
– Узнаю завтра, что с питанием в интернате, – шепчет Марк, снимая с плеча белую накидку и расшнуровывая гетры, – это не кадеты, а скелеты.
– Нормальные они, – возражает Наилий, так же раздеваясь до белых штанов, – ты сам такой же был. Это сейчас отъелся на генеральском пайке.
Стою в нерешительности и глазами ищу свободное место в сонном царстве. В углу есть у самой двери и втроем поместимся только боком. Не будь я женщиной, ничего не имела бы против, но я даже шапку с длинных волос снять не могу, не то, что накидку с обнаженной груди.
Генералов ситуация не смущает совсем. Марк вытаскивает из-под настила подушки с одеялами и устраивается у стены.
– Наилий, захрапишь – пинка получишь.
Вижу в лучах света от окна, как полководец хмурится и оборачивается ко мне.
– Я храплю?
Решаю пошутить и шепчу стандартный ответ.
– Никак нет, Ваше Превосходство.
Марк реагирует мгновенно, резко садится на кровати и приглушенно выдает.
– О, а ты в постели тоже Ваше Превосходство?
– Я самое превосходное Превосходство из всех Превосходств, – цедит сквозь зубы Наилий и запускает в генерала девятой армии подушкой. – Катись в бездну, Сципион.
От стыда хочется провалиться сквозь землю. Никакой жалости к моей скромности. От шума кадеты ворочаются во сне, но глаз никто не открывает. Благословен их крепкий сон. Марк смеется в подушку и отворачивается к стене. Наилий укладывается рядом, спиной к нему. А я стою, как статуя несуществующей богини и боюсь разоблачиться. Понимаю, что пока буду ворочаться во сне, легкая повязка обязательно сползет с плеча и утреннее удивление тридцати кадетов станет местной легендой. Вытягиваю ткань из-под пояса и заматываю грудь, как полотенцем, подтыкая край, чтобы не раскрутилась. Гетры и черные ленточки кладу на тапочки и задвигаю под настил. Хватит тянуть время, пора ложиться.
Ныряю под одеяло рядом с Наилием. Дышу, успокаивая сердцебиение. С Его Превосходством день идет за месяц. Чем бы не кончилось наше путешествие и в какой центр бы меня потом не упрятали – будет, что вспомнить.
Сон не идет. Лежу с закрытыми глазами и без толку. Наилий тоже не спит, но молчит. Есть генералу о чем подумать, хорошо его понимаю. Два покушения заставляют прятаться на чужом материке, таскать за собой шизофреничку, друг и соратник которой подкинул проблем своим выступлением на телевидении. Зная журналистов, я готова поклясться, что завтрашний выпуск будет не менее содержательным и неожиданным. Как много информации Создатель готов выпустить в мир? Станет ли закапываться в одни нам ведомые дали? Рассказывать, что кроме четырех слоев есть еще три уровня в каждом, и они отличаются друг от друга? Единички, двойки и тройки существуют и у ремесленников и у звезд с правителями. Чистые, истинные, цельные и сформировавшиеся только двойки. Единички и тройки – переходные от слоя к слою. Как он сможет все это объяснить простым и доступным языком? Нужно ли это объяснять?
Открываю глаза, устав притворяться спящей. Кадеты мирно сопят. Спутник планеты катится по небу и заглядывает в окно. Лучи серебристого света заливают комнату, делая мир холодным и чистым, как сонные мальчишки. Не верю, что мастер не может за ними уследить, наговаривают генералы. Невинные, наверное, все без исключения.
Тянусь к ним, пропуская через себя облако привязок. Одинокие мальчики. На каждом нитей так мало, что мне становится жутко. Неужели, правда, что вся их жизнь – сплошные тренировки и больше ничего? Да как же так?
Дружат хорошо, привязаны крепко. Вся комната переплетена ковром. Одна группа, с детства вместе, как два генерала. Враждуют и дерутся, но привязок на смерть нет совсем. Сюзерен один, но чтобы посмотреть кто, надо звать Юрао, а я до сих пор не могу переварить прошлые откровения паразита. Догадка подтверждается, невинны мальчики. Ни одной реализованной зеленой нити, только бледные розовые привязанности. Первые нежные влюбленности на грани поклонения идеалу. Почти растворяюсь в них и пропускаю момент, когда генерал ложится ко мне ближе, обнимая со спины.
– Не спится? – шепчет он в ухо. – Работаешь?
– Да, а как ты догадался?
От удивления чуть было не спрашиваю в полный голос. Наилий прижимает к себе и тихо отвечает.
– Я еще на балу увидел, как ты выпадаешь из реальности. Только что была со мной и улыбалась, а тут щелк. Нет. Пропадаешь куда-то. Не знаю, как объяснить.
Я потрясена, что обратил внимание на такую мелочь. Всегда казалось, что мысли генерала заняты куда более важными вещами, чем я. Наилий ведь поддерживал разговоры и отвечал на вопросы, пока я сканировала офицеров. Десятой части не помню из того, что обсуждалось. Улыбаюсь и глажу его по руке, обняла бы и зацеловала, не будь вокруг нас столько цзы’дарийцев.