Охота на Нострадамуса
Шрифт:
– Отличный вечерок, сэр!
– Да, – подбросив фишку и ловко ее поймав, согласился Дениел. – Пожалуй.
Запрыгнув в поданную машину – выпил он все-таки не так много для того, чтобы быть не в состоянии управлять новеньким спортивным автомобилем. Да и кому какое дело было до него? Обитателей этого окруженного песком мира интересовали лишь деньги, и от копов при случае всегда можно будет откупиться!
– Вива, Лас-Вегас! – кинув фишку из казино на чай разинувшему рот водителю стоянки в цветастом прикиде Элвиса (с[пасибо, сэр!]), Дениел, не пристегиваясь, рванул «Порше» с места, мгновенно растворясь в ослепительном водовороте из музыки, рева и вывесок, чтобы еще на несколько часов, которые оставалось скоротать до самолета, с головой окунуться в мир ночного безмятежного кутежа, зачарованно колеся по венам распахнувшего объятия Вегаса, в тщетной попытке сбежать от самого себя, словно ныряя в долгожданный оазис, пьянящий, как первый поцелуй. И лживый,
Глава третья
Я жил как жил, мамаша, пусть робу я носил,
Судья меня лишь помнит да коп, что дело сшил.
Осталась лишь старушка, в кармане таракан,
Залью я бак бензина и мигом деру дам!
И деру дам отсюда, ржавеет пусть капкан!
И деру дам отсюда, ржавеет пусть капкан!
В словарном обиходе существует немало характерных слов, которыми можно было бы охарактеризовать питейное заведение. Бар, паб, кабак или кантина, притон на худой конец – но место, возле которого вновь дежурили Кейт и Муни, на этот раз захватившие с собой подкрепление, рассредоточившееся в широком квадрате в нескольких кварталах вокруг, не иначе как забегаловкой означить было нельзя. Оглядев улицу сквозь широкое лобовое стекло, Кейт откинулась на сиденье и устало потерла глаза. Острое ощущение дежавю, крепко вцепившееся в нее за последние несколько дней, неприятно изматывало, придавая реальности нереальный сюрреалистический оттенок. Те же места, те же лица. Словно все участники непонятно затянувшейся игры в кошки-мышки с хитроумным врагом наведались в парк аттракционов и, рассевшись по разноцветным лошадкам, неторопливо кружились по одному и тому же маршруту, приподнимаясь и опускаясь под нелепую клоунскую музыку. Кейт с детства ненавидела клоунов, панически их боялась, нередко вызывая тем самым смешки сверстников. Было что-то отталкивающе-иррациональное в пестро размалеванных лицах, которые отнюдь не приносили радости, вдобавок полностью скрывая подлинные эмоции таящегося за ними человека. Нетронутыми оставались только глаза, в которые смотреть не хотелось больше всего. Кейт повела плечами и, сунув руку в карман пальто, сжала баночку с таблетками, легонько постучав по крышечке ноготком. Она даже ни разу в жизни не покупала мороженое в передвижном лотке, из которого доносилась зацикленная псевдовеселая музыка, от которой тянуло удушливым страхом, отзывавшимся в ноздрях сладковатым привкусом пудры и темными коридорами клоунского шапито. Кейт надеялась, что это пройдет, списывая кошмары на извечную детскую впечатлительность, но вот время прошло, а все осталось по-прежнему. В колледже надо было меньше налегать на Кинга. Она облизнула губы, неожиданно остро захотев съесть таблетку, и даже потянула ноготком податливый пластик крышки. Но запить лекарство было нечем, а «давить» капсулу просто так, да еще при Муни, не хотелось. У каждого должны быть свои скелеты в шкафу.
– И почему всякие нечистые на руку типы постоянно выбирают дыры вроде этой? – ворчал устроившийся на пассажирском сиденье итальянец, недовольно косясь на мерцающую неоном вывеску «Лагуна». – Всякую шушеру хлебом не корми, только дай поошиваться рядом с такими вот норами.
– Мы же здесь уже были, забыл? – Кейт с трудом удержала улыбку. Больше всего в засадах напарник любил поболтать, и с одной стороны, ей это нравилось, так как незамысловатые разглагольствования Муни помогали снять напряжение, а с другой, его присутствие вселяло дополнительную уверенность в непосредственной близости как раз «таких» мест.
– Вот и я говорю, – продолжал Муни, когда Кейт поддержала беседу. – Почему? Или это такой стиль, м? Даже в кино плохие парни всегда выглядят круто и кантуются только в самых крутых местах. Смотрела «Донни Браско» или «Капоне», м? А «пиджаки» у Тарантино. Черт, да в любом из таких костюмов не стыдно умереть! А манеры, оружие, тексты… Да они даже матерятся так, что можно слагать стихи! Даже Джулс и Винсент закусывали в нормальном роуд-кафе, а не в помойке с названием, как собачья кличка. Кто там говорил – ты то, что ты ешь? Вот! Если ты крутой – ты должен есть крутую лазанью и запивать ее «Кьянти», а не давиться пережаренными буритос. А этим, – он ткнул незакуренной сигаретой в стекло, указывая на вывеску забегаловки, – он проявляет неуважение не только к себе, но и к нам, черт возьми. Бандиты и копы всегда в кино уважают друг друга. Там есть элемент благородства, кодекса, да хоть как назови. И тут мы снова возвращаемся к нашей ситуации, нет, подожди…
– Такие вещи нарабатывают со временем и опытом. Статус, обычаи, бандитская честь. В кино это ведь вымысел, там работают сценарист и актеры.
Муни слегка наклонил голову, выслушал и предупредительно поднял руки, когда Кейт, наконец, не выдержала
– Подожди. Можешь сколько угодно твердить, что здесь мы по другую сторону игры – в реальном мире. Да-да, так и есть, я не спорю. Но что мешает нам перенять правила, м? Взять хотя бы меня, – он одернул лацкан своего пиджака. – Посмотри, я ведь не одеваюсь как бомж? Да, это, конечно, не «Армани» или «DG», но и не секонд-хенд. А все почему? Потому, что я зарабатываю, отлавливая плохих парней. И каждый раз я так одет, значит, я каждый раз стараюсь выказывать им хоть чуточку уважения и прошу хоть немного взамен. Разве это много? Ты, кстати, тоже неплохо одета, – запоздало решив проявить галантность к напарнице, невозмутимо заключил он. – Но нет, пока все впустую, и если так, то, значит, мне давно пора в расход, ибо я отказываюсь наживать ревматизм с геморроем, подкарауливая негодяев у подобных мест.
Продолжая слушать напарника, который в привычной манере выдвигал все новые аргументы за и против и сам их тут же опровергал, Кейт взяла лежащую на торпеде рацию и нажала кнопку вызова.
– Сокол, прием. Как у вас?
– Пока чисто, – хрипло прошипели в динамик, в двух кварталах к юго-западу.
– Еще и опаздывает, – шмыгнул носом Муни и, отстегнув ремень безопасности, грузно вылез из машины. – Пойду покурю.
Выключив рацию, Кейт положила ее обратно на торпеду. Таинственный противник вновь заставлял себя ждать.
Пройдя очередной квартал, Дениел окончательно убедился, что ловушка расставлена именно на него. Последние сомнения развеялись сотню метров назад. Только что произошедшая встреча с налетевшим на него чернокожим мальчишкой-оборванцем, после столкновения с которым в кармане куртки остались смятый клочок салфетки из «Лагуны», куда он шел, только прибавила ему уверенности.
«Внутри засада. Они все знают!» – было нацарапано на листке, который медленно расползался от пота в сжатой в кулак руке, засунутой в карман куртки. Но кто? Откуда? Ищейки конторы не могли так быстро сесть ему на хвост, он по личному опыту знал это. И тем не менее там, куда он направлялся, его ждала засада. И откуда это знает таинственный благодетель, пославший предупреждение с мальчишкой, пожелав сохранить инкогнито? Значит, таинственный некто знал его в лицо. Так же как знал, что за ним установлена слежка, и подослал прикинувшегося бродягой посыльного (хотя, может, он им и был), чтобы тот в незамысловатой уличной ситуации передал ему предупреждение о расставленных силках. Не вышел навстречу сам, явно так же опасаясь быть пойманным. А значит, они находились по одну сторону баррикад. Все говорило о том, что у Дениела появился невидимый благодетель.
Но ведь он не светился. Дениел поежился на ходу, стараясь припомнить, в какой момент все-таки мог допустить ошибку. Продолжая идти вперед, Дениел в очередной раз обернулся. Его вели, сомнений не было, и, судя по тому, что на улице не наблюдалось никаких внешне различимых признаков слежки, работали не прикормленные копами шпики и матерые профи. Снова посмотрев вперед, Дениел стряхнул налипшие на ладонь остатки салфетки и сильнее натянул на голову торчащий из-под куртки капюшон кенгурятника. Хотя вряд ли теперь это ему поможет. Но зачем он тогда идет туда? Добровольно отдавая себя на заклание поджидавшим в засаде охотникам? Может быть, сейчас все и закончится? Может быть, именно таким будет конец пути, который он себе выбрал, навсегда поклявшись отомстить убийцам своей семьи. Потому что у него не было иного выбора. И он это знал.
Не сбавляя шага, Дениел неторопливо приближался к кафе.
– Подмораживает, черт, – Муни забрался в салон, и Кейт наморщила нос, когда ноздри вместе с влетевшим в салон прохладным воздухом защипал терпкий аромат «Лаки страйк». – Ну, чего там, парни? Долго нам тут еще куковать?
– Пока ничего, – Кейт покачала головой и посмотрела на вмонтированный в торпеду экран электронных часов. – А почему нельзя было послать агента на тридцать лет назад и арестовать Гринвуда подростком?
– За что? Он же еще ничего не сделал?
– А ты думаешь, наших боссов интересует этическая сторона вопроса?
– Даже маленькое изменение истории влечет за собой глобальные изменения и последствия. Это как круги на воде от упавшего камня.
– Как у Брэдбери, – кивнула Кейт.
– Между прочим, он был одним из наших лучших аналитиков, – оживился Муни. – Пока не вышел на пенсию и не стал выдавать архивные дела за свои книги.
– Читала, конечно, ты это к чему?
– Я говорю про то, что исчезновение паренька из уездного города может привести к изменениям в масштабах страны. Аналитики просчитывают и выискивают незначительное на первый взгляд событие, влияние которого, пройдя череду неочевидных изменений, впоследствии приведет к глобальным переменам в мировой истории. Но тут важен еще один момент. Аналитики также просчитывают все вероятности того, чтобы это первоначальное изменение отразилось лишь на одном конкретном событии, не создавая попутно хаос.