Охота на Нострадамуса
Шрифт:
Вместо дежурившей накануне девчонки за стойкой развалился молодой длинноволосый субъект в наушниках, смотрящий по стоявшему за рецепцией телевизору, повернутому экраном в холл, какую-то передачу. По тому, что парень сидел к нему спиной, и гремящей в наушниках музыке Дениел понял, что расспросы о любых посторонних посетителях, да и о каких-либо звуках вообще, неуместны. Мужчина посмотрел на парня и перевел взгляд на экран. Как он умудрялся совмещать эти два занятия, было трудно понять. Махнув рукой, Дениел поднялся к себе на этаж.
Коробка по-прежнему ждала его на смятой кровати. Сев рядом, Дениел снова легонько потряс ее,
В следующий миг, вскрикнув от неожиданности, он выронил коробку и отшатнулся к стене. Находившийся внутри предмет со стуком упал на коврик и закатился под кровать. Все еще тяжело дыша, Дениел вытер губы тыльной стороной ладони. От увиденного с бешеной частотой заколотилось сердце, а к горлу подступил горький тошнотворный ком.
Что это? Чье? Откуда?
Присев на корточки, он заглянул под кровать и, поборов отвращение, подцепил ножом вывалившийся из посылки предмет, вытаскивая его наружу. Покончив с этим, подошел к двери и некоторое время слушал – не привлек ли он чье-нибудь внимание вырвавшимся криком. Ничего. Снаружи по-прежнему царила абсолютная полуночная тишина.
Несколько раз глубоко вдохнув и медленно выпустив из легких воздух, сложив губы трубочкой, Дениел заставил себя повернуться в комнату.
В центре ее на полу лежала забрызганная кровью отрубленная человеческая рука, напоминавшая перезрелый недоваренный овощ, на одном из посиневших пальцев которой, отражая свет от неоновой вывески за окном, блестел перстень для перемещения во времени.
Глава пятая
И вот дорожка здесь моя закончена, старик,
Устал мой конь, дымит ружье, и в горле сгинул крик.
Ты передай любви моей, что пожил я не зря,
Но в гавань новую иду, там бросить якоря.
Там свет и тьма и рокот душ смешаются в заре,
Там станет конь, и друг нальет в стакан тебе и мне.
Указанный человек появился в точно указанном месте в названное время. Несмотря на то, что за последние годы служаки босса успели привыкнуть к его так называемым «фокусам» касательно определенных событий. Но все равно каждый раз, когда они убеждались в его непоколебимой правоте, в умении предвидеть неслучившиеся ситуации, в недалекие головы проникал суеверный атавистический ужас, заставлявший беспрекословно слушаться своего начальника. Они пасли его до самой пересадочной станции, где человек, как две капли воды похожий на Дениела, одетый в форму бортинженера, с нашивкой на лацкане сюртука в виде эмблемы компании American Airlines, запрыгнул в последний вагон беспилотного электропоезда, следующего в аэропорт Кеннеди. Все шло по графику, электронное табло, над перроном переключившись с данных о температуре, показало восемь тридцать утра.
– Видим его.
– Он сел?
– Да.
– Он должен доехать. Он обязательно должен добраться до аэропорта и сесть в самолет, понятно?
– Яснее
– Постарайтесь особо не попадаться ему на глаза.
Пропустив несколько дежуривших в вестибюле перрона человек, выждали до последнего, запрыгнув в салон перед тем, как с шипением гидравлики съехались двери, и состав плавно тронулся. Следом за поездом двинулись несколько минивэнов городской системы электроснабжения.
Присевший возле окна Дениел положил на колени кейс и, отогнув манжет рубашки, посмотрел на часы – до отлета оставалось четыре часа. Он перевел взгляд на проносящийся за окном предрассветный пейзаж. И, глубоко вздохнув, неторопливо выпустил из легких воздух.
Сегодня, Лизи. Сегодня.
Чуть смежив веки, он в очередной раз прокрутил в голове заученную легенду и основные принципы управления авиационными схемами связи, которые успел изучить. Добравшись до места, он неторопливым, спокойным шагом пересек фойе, направляясь в коридор со служебными помещениями. Несколько раз показал удостоверение и улыбнулся спешащим навстречу молоденьким стюардессам, катящим сумки на колесиках. Они были с его рейса. Интересно, улыбались бы они, зная, что больше никогда не ступят на твердую землю и не вернутся домой? К родителям, любовникам, мужьям? Что не только они, но и другие члены экипажа, а также почти триста спешащих по своим делам пассажиров, которые в нервном напряжении заполонили очереди на досмотр и кафе залов ожидания, доживают последние минуты и часы своих таких разных и непохожих жизней?
– А вот и Ден! – приветствовал его капитан экипажа, когда Дениел положил в карман сюртука электронный пропуск и закрыл за собой дверь комнаты отдыха. – Ну что, готов прокатиться?
– Конечно, – положив в кресло кейс и нацепив на вешалку фуражку, улыбнулся новичок – инженер связи.
– Нервничаешь?
– Немного.
– Ходил на «Боинге»?
– Первый раз.
– Не дрейфь! Все когда-то надо начинать первый раз. Погодка шепчет, так что это будет отличный рейс. Ты еще наших девчонок не видел – красота!
– Не сомневаюсь, – кинув в стакан с кофе пару кубиков сахара, Дениел размешал его ложечкой и вновь посмотрел на часы.
До вылета оставалось менее часа. В кармане брюк заелозил мобильник, приняв контрольное эсэмэс – невидимый друг напоминал о своем негласном присутствии. Спрятав телефон, Дениел поправил надетый на палец перстень.
Порой сам факт осознания чего-либо наперед становится более мощной силой, чем нечто физическое, что можно пощупать или подержать в руках. Шасси «Фэлкона 2000» только взвизгнули, плавно заскользив по посадочной полосе аэропорта Кеннеди, а команда Синиза находилась в полной боевой готовности и рвалась в бой. Задача была четкой и ясной и на первый взгляд казалась легкодостижимой. По крайней мере, так считал извечно неунывающий Муни.
– Нам просто нужно не дать тому парню сесть в самолет, – привычно потирая переносицу, сообщил он сидящим напротив напарникам. – Но это если нам повезет.
– Мне бы твой оптимизм, – кисло улыбнулся со своего места Паташик, в сотый раз проверяя прихваченный инвентарь.
– А если не повезет? – Кейт вопросительно подняла бровь, явно желая услышать продолжение мысли Муни.
– То парней будет много, – ответил итальянец и посмотрел в иллюминатор, за которым уже проплывало здание посадочного терминала.