Охота на птичку
Шрифт:
– У меня никогда не было такой цели. Если честно, я сторонюсь людей, живущих в пафосных пятизвездочных отелях.
– Да ладно тебе, Сонь! Ты же сама не из бедной семьи. Сразу после школы уехала жить в Испанию, в Университете Барселоны училась.
– Я из самой обычной семьи, - в сердцах выпаливаю я.
– Просто выиграла грант на обучение. А чтобы оплатить проживание здесь, мы с мамой продали нашу квартиру. Единственную. Теперь у меня нет дома, но есть диплом, который мало кому интересен. Чтобы прокормить себя, я работаю официанткой и параллельно
Никита задумчиво смотрит словно сквозь меня.
– Вот как? Но ты производишь совсем другое впечатление.
– И какое же?
– Когда мы познакомились, ты была в лабутенах и дорогом шелковом платье, - вспоминает он и судорожно моргает, словно пытается принять тот факт, что с ним рядом оказалась не такая же мажорка.
– Так я эти жуткие босоножки у подруги позаимствовала, - признаюсь и теряюсь, о чем дальше с ним говорить.
Он живет среди прекрасных фей в брендовых шелках и дорогой обуви, и меня принял за одну из них. А я - почти безработная неудачница, вся ценность которой заключается в никому не нужном европейском образовании, незаконченном к тому же.
Никита задумчиво хмыкает. Незаметно кошусь на его профиль, но не могу разгадать, о чем он думает. Мы продолжаем идти, держась за руки. Чувствую, как этот тактильный контакт начинает меня напрягать.
Блин! Ну какой роман может быть у Гордиевского со мной? Останавливаюсь и освобождаю руку, чтобы расстегнуть сумочку и спрятать в нее телефон, который все это время был у меня в свободной руке.
На душе мерзко. До этого момента он казался заинтересованным, даже увлеченным мной. Явно пытался произвести впечатление, и это ему удавалось. Вот только получается, что я оказалась совсем не той, ради кого он приехал. Зря старался.
Я вовсе не успешная европейская студентка с внушительным банковским счетом. Каждое утро бегая мимо яхт за сотни тысяч евро, я никогда даже не заходила внутрь пятизвездочного отеля. Говорю на четырех языках, но ни разу не летала ни на какие острова. У меня диплом одного из пяти лучших архитектурных факультетов Европы, но я почитаю за счастье работать в обыкновенной цветочной лавке. И у меня никогда не было отношений с парнем, но я начала вести парадоксальный блог холостячки о свиданиях. Через две недели срок действия моей визы закончится, и я стану нелегалкой. Какие там лабутены!
Впереди уже видна Площадь Каталонии, мы полностью прошли эту проклятую улицу, она не очень длинная. Никогда не любила Рамблу и впредь буду стороной обходить.
Молчание затягивается, а нам необходимо объясниться.
– Никит, если я не та, кого ты ожидал здесь найти… — начинаю я дрогнувшим голосом.
– Слушай, - перебивает он и снова берет меня за руку.
– Теперь моя очередь рассказать о себе и о Лондоне. Мы договаривались.
– Да, но ты не обязан, если напряжно. Не обязательно продолжать наше общение и вообще…
– Вообще ты не перестаешь меня удивлять, Птичка. Серьезно считаешь, что у
– Я не знаю, — честно отвечаю я на его неудобный вопрос, - Мой опыт в области мужской логики невелик.
Его лицо озаряет озорная улыбка.
– Давай разберем на примере пестиков и тычинок. Кто там из них мужского пола? Все время забываю.
– Тычинка, - хихикаю я.
– Да ладно?
– смеется он звучным красивым смехом.
– Так ты думаешь, тычинка откажет себе в удовольствии оплодотворить прекрасный пестик, если пестик не на лабутенах?
– Что ты несешь? — я легонько толкаю его в грудь и хохочу, представляя себе пестики, марширующие на шпильках с красной подошвой.
– Не что, а кого, - поправляет он, и я не сразу понимаю, о чем речь. Успеваю только заметить, как вспыхивают его глаза, и в следующий миг взлетаю в воздух.
Никита обхватывает меня за талию и рывком отрывает от земли. Айкаю и пищу, хватая его за плечи, а он быстро перехватывает меня в районе бедер, прижимает и кружит. И это происходит по центру Площади Каталонии, на нулевом километре. Кажется, это самое романтичное, что может произойти ночью в Барселоне!
Мой пульс стремительно учащается, но не от страха или волнения, а от радости. Только что мне хотелось плакать, я была готова навсегда распрощаться с Гордиевским, но все изменилось, стоило ему обнять меня и закружить.
На душе по-детски легко и весело - совсем не так, как минутой ранее. Голова идет кругом, эмоции хлещут через край. Отрываю руки от его рельефных предплечий, раскидываю их в стороны и смеюсь.
Никита проворачивает нас еще несколько раз и останавливается. Стекаю по нему вниз. Он опускает, но не отпускает — продолжает тесно обнимать.
Наши лица рядом. Чувствую кожей его дыхание и впервые сама тянусь к нему губами. Дотрагиваюсь, ловлю его короткий выдох и оторваться уже не могу. Целую его нежно и осторожно, одними губами. Мягко, тепло, влажно.
Кажется, что бесстрастно, но он начинает отвечать, и в груди у меня трепещет. Потом я чувствую характерное шевеление у него в паху, и одновременно - тяжесть внизу собственного живота. Почему я так реагирую? Следовало бы смутиться и отодвинуться, но меня все устраивает.
Запомнить бы этот долгий поцелуй в самом сердце Барсы навсегда, думаю я, и Вселенная словно слышит мои мысли.
Когда мы нехотя отрываемся друг от друга и уже собираемся идти дальше, к нам подходит чудаковатый выходец из Марроко в затертых джинсах и несвежей футболке.
– Ребята, я случайно снял на телефон ваш поцелуй. Могу удалить это видео или сбросить его вам?
– спрашивает на плохом английском.
Я все еще нахожусь под впечатлением от близости и притормаживаю, зато Никита реагирует быстро:
– Сколько хочешь?
– Не, не за деньги, - отнекивается марокканец и, блаженно улыбаясь, протягивает свой смартфон.
– Посмотрите, как круто получилось.