Охота на русскую Золушку
Шрифт:
— Но… это же какая-то средневековая чушь! — выдавил я, просто чтобы не молчать. Такие фразы вообще не стоит произносить. Их функция путать собеседника и держать время.
Ал поддался. Хотя возможно нам обоим деваться было некуда. Мы управляли яхтой в тесной рубке. Вариантов не так, чтобы много.
— Для Маши, как я полагаю, это всего лишь игра. Она безвозмездно помогает Платону остаться в колледже Оксфорда еще на год. Речь идет о дружеских договоренностях.
— Младший Каримов влюблен в Машу, — вот тут я был уверен на все сто, — И не скрывает этого.
Ал на это дернул плечом, заявив:
— И что с того? Я ведь не с ним
— А вы… — я сглотнул, — Встречаетесь?
— Ну да, — не стал щадить меня друг детства, — Я знаю, что ты можешь мне сказать на этот счет. И прошу, оставь эти слова при себе. Я очень хочу сохранить наши отношения.
— Ваше величество!
— Да брось! Ты как никто знаешь, что в моей жизни было мало приятного. А Маша… она как лондонский новогодний салют для аборигена, который кроме грозы никаких световых эффектов не видел. Она подарила мне целую жизнь. Я столько всего чувствую, что самому страшно. И никто не отберет у меня всего этого. Никто не разлучит меня с ней. Даже ты!
Слишком горячая речь для Ала. Пока я ее переваривал, мы окончательно вырулили на середину реки, и яхта пошла по прямой.
— А твоя семья?
Он выдержал совсем небольшую паузу. И все-таки она была. В нем все-еще жил тот самый хороший мальчик, на которого смотрит вся страна. Жил, но уже не правил. Правила в нем Маша.
— Я мог послать их ко всем чертям. Но я этого не сделаю. Долг и все такое. Однако, я не вижу никакой опасности в Маше. Она прекрасная девушка. Молодой ученый, у нее большие перспективы.
— Ага, своим аппаратом она точно знает, как превратить золото наших предков в глиняные черепки.
— Людям нравится демократия.
— Твои родители тоже люди.
— Уверен, они найдут компромисс, когда поймут, что от Маши я не откажусь. Я люблю эту девушку.
Никогда не понимал фразу «сердце йокнуло». Она казалась мне чем-то таким несерьезным, из дамских жеманных романов. Чем-то, что хранится рядом с нюхательной солью и «нехваткой воздуха в груди». Но теперь, услыхав признание друга, я с силой сцепил пальцы на рычаге управления, чувствуя, что сердце мое как раз йокает, мать его. Йокает так, что кадык трепещет между гландами. Он только что сказал то, что больше не делает нас друзьями. То, что разделило нас огромной непреодолимой пропастью. В одночасье я лишился почти всего: дружбы и любви.
— А она?
Надеюсь, мой голос не дрогнул. Хотя в этот момент я уже ничего не мог контролировать.
— За кого ты меня принимаешь! Мы знакомы меньше месяца!
В этом весь Альберт. У него все правильно. Все по регламенту. Первое свидание, второе, третье… Предсказуемый до зубной боли. И мне он такой нравился. Особенно сейчас. Он не спрашивал Машу о ее чувствах. Она ему не призналась в любви…
— Подменишь меня?
Слишком поздно я вырулил из своих мыслей, чтобы что-то решать. Ал уже спускался по лестнице. Несся к Маше на всех парах. И я не мог его остановить. Уставился на плывущую под нос яхты бурую реку. Такую же мрачную, как и мое настроение. И даром, что солнце пыталось развеселить этот грязно-зеленый поток, окуная в него свои радостные лучи, перебирая его гладь золотыми бликами. Ни Темза, ни я не поддались его светлому энтузиазму. Нам было плохо. Не знаю, отчего грустила река, а у меня все внутренности ныли от того, что Ал сейчас с Машей. С моей Машей. Что они там делают? Держаться за руки, молча смотрят на воду, и общая тишина сближает их крепче поцелуев.
Тогда мне в голову пришла эта мысль. Хорошая мысль, кстати говоря.
«Маша не такая как все девчонки, которых я знал до нее. С ней не работает ни одна моя уловка. Да что там уловка. С ней рядом меня словно подключают к розетке. И трясет так, что зубы стучат. Что это за эффект? Почему мой организм так на нее реагирует — я понятия не имею. Но ясно одно — таким, каким я нравлюсь обычным девицам, я ей не интересен. Говнюк Марко — не ее типаж. А значит, если я хочу быть с ней, я должен измениться».
Ну, не стать толстым блондином в клетчатом костюме, разумеется. Придет же такое в голову! Вовсе нет. Я должен полностью переработать свое поведение. Понять, что я делаю не так. И исправить ошибки. И это звучит довольно просто. Только фиг понять, как это сделать. Неосуществимая задача. Как из школьного учебника физики за последний класс. Вроде бы все слова условия понятны, а решения не получается придумать. Тут я припомнил Ала и его патологическую порядочность. Похожую я не к месту включил в отеле Ритц в ту злополучную ночь, когда бросил Машу одну в номере. Зачем? Идиот! И тем не менее, надо признать, что все мои ошибки связаны именно с ложью. Я делал или говорил Маше не то, что надо было. Не то, что чувствовал или хотел сказать. Возможно, пришло время поменять тактику. У Ала же получается. Он точно с ней не юлит. И вот результат — он уже считает ее своей девушкой. Хотя… тут я, признаюсь, не без стыда, гаденько ухмыльнулся, это ведь Ал думает, что Маша его девушка. Но что по этому поводу думает сама Маша?
На этом месте я вздрогнул, потому что с нижней палубы до меня долетел смех. Легкими переливами хрустальных шариков в бокале. Слишком громкий и откровенный. Не Машин. Я узнал голос Вивиан. Она приближалась.
— Роскошная рубка! — громко оценила кинодива, поднявшись ко мне по лестнице, — Похожа на Линкольн моего продюсера. Хотя Джек — его водитель, мулат и постоянно носит кепку. А твой, очень неплох. Симпатичный даже.
Ее пальцы легонько потрепали меня по макушке. Как пса. Я стиснул зубы.
— Марко, ты позволишь?
Вивиан вытеснила меня из кресла одним неуловимым движением. Уже у стены я задался вопросом, отчего ей так сложно совладать с отцом? Ведь мужчин она берет как грозный средневековый король Карл V какие-нибудь мелкие, недостойные внимания крепости — легко.
Она уверенно обхватила штурвал одной рукой, а другой рычаг скорости.
— Ваше величество, не жмитесь там у стены! — она мельком глянула на Ала, у которого из подвижного остались только веки. Он ими отчаянно хлопал. Остальное его тело превратилось в камень, — не волнуйтесь, я не утоплю вашу яхту. Моя ласточка больше вашей раза в четыре. И я ходила на ней внутрь Бермудского треугольника. На спор. А первую лодку папа мне подарил на десятый День рождения. Так что в этом вашем корыте я точно разбираюсь.
Мы с Алом разом выдохнули. Облегченно. Из всех наших знакомых девиц за штурвал яхт хваталась только Лизи. И каждый такой раз заканчивался драмой.
— Это не корыто! — с пылом владельца лучшего корабля в округе возмутился ненаследный принц.
— Старье, — безапелляционно заявила гостья, — Вы британцы цепляетесь за свои поросшие мхом традиции. Нет, в чем-то это даже неплохо. Ваша монархия недавно меня весьма впечатлила. Но техника… Ал, это смешно. Твоя яхта выполнена по стандартам семидесятых годов прошлого века.