Охота на русскую Золушку
Шрифт:
— Спутниковая навигация, общее управление…
— А дизайн? Это даже не прошлый век. Это феодализм какой-то!
Сознательно или нет, но Вивиан всадила нож в открытую рану. Ал обожал свою яхту даже больше, чем машину. Вообще, дорогие механические игрушки — все, что было радостного в его жизни. Во всяком случае, до появления Маши. Так что вряд ли он стерпит оскорбление на их счет. Спор обещал затянуться надолго. Принц настолькооскорбился, что забыл цепенеть у стены и шагнул к обидчице, стиснув кулаки. А я вдруг осознал, что судьба дарит мне еще один шанс. Небольшой шанс побыть наедине с Машей. Не привлекая к себе
— Вы, британцы, ничего кроме своей любимой компании Sunseeker знать не хотите. Но их технологии до смешного устарели!
— Ты меня прости, Вивиан, но только американцы способны заказать яхту в Турции!
Надеюсь, они подерутся и задержатся в рубке на добрых полчаса. Я жадно оглядел общую каюту с панорамным окном. Пусто. Но я увидел ее на палубе. Нежный профиль ласкал особенно наглый солнечный луч. Он по-хозяйски спускался на тонкую девичью шею и путался в волосах, поигрывая и загадочно бликуя. Ну да, я впал в крайность. Ревновал Машу к солнцу. Это пока еще не телеграфный столб, но тенденция настораживает.
Хотел что-то сказать, обозначить себя. Но вместо этого тихо опустился рядом. Рука сама нашла ее руку, а пальцы, словно подчинившись заложенной в них программе, сцепились с ее.
— Я так устала…
Я почувствовал тяжесть ее головы на своем плече. И приготовился задыхаться от фейерверка разных чувств, от жаркого озноба и прочей нервозной трясучки, но с удивлением ощутил, что ничего во мне не происходит. Никакой пляски святого Витта на клеточном уровне. Все чинно и пристойно. У меня даже горло не свело. Наоборот, по телу разлилась апатия. Хотелось закрыть глаза и просто млеть под последними лучами уходящего в зиму солнца. Слова вылетели быстрее, чем я успел их обдумать. И на этот раз были честными, от сердца:
— И я устал, Маша…
Все так, я устал от постоянного нервного напряжения, когда жилы на пределе, до боли натянуты от ключиц до паха и каждое движение порождает боль. Когда сны — серые кошмары, а пробуждения — кошмары цветные. Когда ничего не радует, хочется запереться в темной комнате, и просто биться лбом о стену, пока не станет легче. А ведь не станет. Без ее изумрудного взгляда, без тепла ее тела, без ее тонких пальцев вокруг моей шеи, без смеси ванили с кокосом… — без Маши мне не станет легче. Будет только хуже. Каждую минуту я спускаюсь на одну ступеньку в ад. Спускаюсь против воли, и все же сознательно оставляя за спиной счастье и любовь. Мыслимое ли дело? Кто поступает так в твердом уме и светлой памяти? Только я. И вот от этого всего: от собственной упертости и безысходности, в которую я сам себя загнал, я ужасно устал. Я выдохнул настоящее признание. Я выдохнул свою слабость. Свой стыд. Свою уязвимость. Я словно разделся перед ней. Сам того не желая. И замер, испугавшись того, что теперь последует. Она дернулась, ее буквально отнесло от меня на полметра. Но я удержал ее за руку.
— Ты?!
В глазах ее, искрясь, горел фосфор. А может и медь. Не важно. Чертовски красивое зрелище. Я замер, завороженно пялясь в нее. Она была слишком близко.
— Эй! Что ты делаешь! Марко!
Черт возьми, у меня губы саднило, как мне хотелось ее поцеловать. До слез. И все же пришлось отпустить ее руку.
— Прости, — надеюсь, я не слишком сипел. Не как маньяк, который едва сдерживается, чтобы не расправиться с жертвой в людном месте.
По сути, им я и был сейчас. Настоящим маньяком, прикладывающим титанические усилия, чтобы не сграбастать ее в объятия, не прижать к себе и не зацеловать до полусмерти. Она помотала головой, хотела подняться, но я выкинул руки вперед в нелепом умоляющем жесте. Выкрикнул с пылом героя-любовника на сцене любительского театра:
— Постой!
Она замерла, сцепила руки на груди, брови сдвинула. Оглядела меня серьезно, насуплено. А я буквально не знал, ни что делать дальше, ни что говорить. Растерялся. Впервые за… вообще впервые. Никогда со мной такого не было, чтобы я не знал, как себя вести. Особенно рядом с женщиной. Сейчас сидел болванчиком на белой палубе. То еще украшение яхты.
— Мистер Сеймур…
— Давай вернемся к Марко, если ты не против.
— Хм… — она еще раз оглядела меня, словно сомневаясь, можно ли мне доверять настолько, чтобы снова звать по имени.
Я терпеливо выждал, пока она договорится сама с собой. Видимо, ее внутренние переговоры прошли успешно. Она немного расслабилась, сложила ладошки на коленях, а губы ее, о чудо, дрогнули в легкой улыбке. Для меня! Я тоже улыбнулся. Непроизвольно. Мое тело вдруг перестало подчиняться моей голове. Оно словно соединилось с сознанием Маши и получало команды уже оттуда. Впрочем, мне было плевать. Я просто жил рядом с ней. Как будто изнывающему от жажды, наконец, дали напиться. Такое прекрасное чувство наполненности и удовлетворения, такое забытое.
— Марко, я тебя не понимаю. Ты… я… мы…
Нет, вряд ли она внутри себя договорилась. Никакой общей идеи.
— Чего смешного?
Природу того, что я улыбался ей так, что американка Вивиан могла бы считать меня земляком, я не мог определить. Я же говорил, сам себе я уже не принадлежал. Меня захлестнуло какое-то странное чувство, сходное с наркотической эйфорией. И вот тогда я сделал странное. Я протянул ей руку:
— Друзья?
— Друзья?!
Перед глазами плыло. Что я делаю?! Это вообще не я. Я во власти ее сознания. Это не моя идея. Это она хочет! Из последних сил я отрицательно мотнул головой, а потом с безумным блеском в глазах широко улыбнулся и отчеканил:
— Почему бы и нет? Мы вроде бы неплохо начали.
Она склонила голову на бок. Сомневалась. Ну, что тут скажешь. Я бы от такого парня уже несся на всех парах. А она ничего. Смелая.
— Мы… Марко, после всего, что…
Я сглотнул. Она и правда думает, что я бросил ее в отеле после секса. За кого она меня принимает, черт возьми? Я даже с проститутками так не поступаю!
— У нас ничего не было! Если ты имела в виду отель Ритц.
— Э… Ты раздел меня, а потом ушел?
— Разделась ты сама…
Она замахала руками, требуя, чтобы я завязывал с подробностями. И я послушался:
— Ты уснула в полете к кровати. А я тогда решил, что лучше нам не начинать все вот так, на пьяную голову. Я не хочу так… с тобой…
Я физически ощутил, как ей стало жарко. Так же, как и мне. Наверное, мы покраснели одновременно. Ну, ладно она. Но я-то! Покраснел! Как невинная девица. С чего бы? Стыдно, что сбежал? Но таким вообще-то стоит гордиться. В конце концов, я тоже был пьян. Но совладал с собой. И снова мудрость в копилку последователям Макиавелли: