Охота на Смерть. Кризис веры
Шрифт:
Именно эту горькую правду жизни Смерть хотел сохранить в тайне, как из личных соображений, так и согласно подписке о неразглашении. А потому вопрос о том, как в данной ситуации сохранить дружбу с Иезекиилем, оставался открытым. Причем он понимал, что даже если сейчас опустить все «но» и рассказать, как все было на самом деле, это станет еще большим испытанием для их дружбы, нежели его поймают на лжи. Убежать, неожиданно вспомнив про не выключенный утюг, теперь тоже не получится. Оставалось только одно: частичная правда. Во всех отношениях она виделась предпочтительнее всей правды или вообще никакой. К тому же Смерть
И поскольку одно очень хорошо увязывалось с другим, именно в это русло Смерть решил перевести разговор:
– Конечно, знал. И о суде, и о том, что кроме меня тебе поддержки ждать неоткуда. Но я не мог прийти, пришлось много кого подмазывать, дабы освежить свою репутацию Незаменимого. К тому же я прощупывал почву по поводу твоего дальнейшего трудоустройства. Или ты хотел после освобождения шататься по Небесам без дела?
– Да нет, – смягчился его друг. – Спасибо тебе, конечно…
– Тогда в чем дело? – осторожно поинтересовался Смерть.
– Даже не знаю, как это объяснить, – замялся Иезекииль. – Какое-то странное чувство.
– Зато я знаю, что это за странное необъяснимое чувство, – подхватил Смерть. – Это похмелье.
– Похмелье?
– Конечно.
– Это не может быть похмелье, – возразил Иезекииль. – Я себя прекрасно чувствую: ни головной боли, ни тошноты, даже сушняка нет.
– От божественного нектара другое похмелье, дурень, – улыбнулся Смерть. – Вернее, это даже не похмелье вовсе, а побочный эффект от испарения его остатков из коры головного мозга.
– Что?! – ни капельки не поверил в это Иезекииль. – Какой еще побочный эффект?! Какие испарения?! Думаешь, я раньше никогда не пил божественный нектар?!
– В таких количествах даже я его никогда не пил, – продолжил гнуть свою линию Смерть. – Но о чем говорю, понимаю прекрасно, поэтому не грузись и просто поверь моему богатому жизненному опыту. А если тебе нужно научное обоснование данного феномена, сходи в Библиотеку. Но потом. Сейчас же сходи за нюхательным табаком.
– Это еще зачем? – удивился Иезекииль.
«Ну, во-первых, отвлечешься, а во-вторых, как следует прочихаешься».
– Снимает данный вид похмелья.
– Ты уверен?
«Еще бы! Стены от соплей неделю будешь оттирать. Это если твой недослуга согласиться тебе помочь, а так – все две».
– Сто процентов, иначе бы не предлагал. Проверено лично. Заодно и ты убедишься в моей правоте.
– Ладно, пойду в кладовой поищу, – согласился Иезекииль и удалился из комнаты. Тем более ему нужен был перерыв: осмыслить услышанное, а еще лучше – забыть все как страшный сон. А с другой стороны, чего он ожидал от этой встречи? Что его друг как по мановению волшебной палочки в одночасье измениться? Хотя, стоит признать, некоторые зачатки изменения к лучшему в нем все же начали прослеживаться. И это касается не только внешнего вида.
Минут через десять Иезекииль вернулся. В руках он держал бутылку пива, поскольку нюхательного табака у него отродясь не водилось, а возвращаться с пустыми руками было себе дороже.
– Извини, брат,
Из принятого на время лежачего положения Смерть перешел обратно в сидячее:
– И зачем она нам? – без особого энтузиазма поинтересовался он. – Соревноваться у кого дальше струя?
– Так а… – Рот у Иезекииля открылся, но со словами возникли явные сложности.
В этот момент в помещение ворвался Меркель: запыхавшийся, но довольный, с бочонком божественного нектара в руках.
– Ты чего так долго? – рявкнул на него Иезекииль, хотя в глубине души был готов расцеловать. – Тебя только за смертью посылать!.. – Запнувшись, он перевел взгляд на своего друга: «Извини».
– Да дурдом какой-то! – начал оправдываться слуга. – Нектара нигде нет: я все лавки оббегал – все разобрали. – Он похлопал по бочонку рукой. – Кое-как удалось найти.
– И где же ты его нашел, герой ты наш? – не скрывая сарказма, поинтересовался Смерть.
– Места надо знать, – широко улыбнулся слуга, посчитав, что душа его действительно похвалила.
– Ну-ну, – усмехнулся Смерть. После чего указал на журнальный столик: «Ладно, бочонок оставь, а сам можешь иди, дальше справимся без тебя».
Слуга перевел взгляд на хозяина – тот кивнул. Повинуясь, Меркель поменял полный бочонок местами с пустым. После чего ему кинулось в глаза, какой гостиная пережила погром: журнальный столик покорежен, обивка на кресле и диване местами ободрана, сервант стоял, но явно падал, а возможно, и не единожды, поскольку его содержимое словно пропустили через мясорубку. И это если не пристально всматриваться. Если пристально, то невозможно не обратить внимания на то, что некоторые дорогостоящие предметы интерьера стоят не на своих привычных местах или полностью на них отсутствуют. Как например, китайская фарфоровая ваза – династии Бдзынь, судя по тому, что от нее осталось в дальнем углу. Но на нее слуге было наплевать, она ему никогда особо не нравилась, а вот то, что действительно было для него дорого, кажется, хрустело между складок шкуры белого медведя.
Затаив дыхание, Меркель поднял взгляд наверх. Ему не хотелось этого делать, но после увиденного не сделать этого было никак нельзя. Как он и боялся, под ногами хрустел хрусталь с пребывающей в плачевном состоянии люстры.
«Это же Богемский хрусталь XVIII века! Мой любимый. СССУКА!»
Со слезами на глазах слуга посмотрел на хозяина. И прочитал по его губам:
– Потом, все потом…
Меркеля аж затрясло. Ему хотелось разбить пустой бочонок об головы этих двоих, и насадить их на его обломки. Но вместо этого он в сердцах выпалил: «Да пошли вы все!» и выбежал из помещения.
Смерть, как только дверь на кухню захлопнулась, воспарил к новому бочонку, словно ничего не произошло, с легкостью его откупорил и разлил нектар по бокалам. После чего, не дожидаясь Иезекииля, осушил свой залпом, и, наливая себе еще, произнес:
– Извини, в горле что-то совсем пересохло.
– Да ничего, – пожал плечами его друг. – Можно подумать, до этого ты меня особо дожидался. – Он сделал глоток. И посмотрел в сторону кухни: вроде бы все тихо.
Смерть тем временем опустошил второй бокал и снова себе подлил. И уже с улыбкой на устах бросил вызов: