Охота на Смерть. Кризис веры
Шрифт:
– Цыц! – рявкнул Смерть и предпринял новую попытку принять вертикальное положение. Но потерял равновесие и смог принять только горизонтальное.
– Ваша Честь! – спохватился слуга.
– Я сам! – рыкнул Смерть, после чего начал наглядно изображать, как нелегко приходится завалившимся на спину черепахам. Безрезультатно подергавшись на полу, он выругался и захрапел.
Бравус подоткнул ему под голову подушку, накрыл пледом и прошептал:
– Оно и к лучшему.
8
Масштаб
Восхваляя себя, Глава Службы мрачных жнецов занял излюбленное полурабочее положение: кресло откинуто до предела, ноги на столе, мечтательный взгляд в потолке.
– Хм-хм, – раздался недовольный женский голос, – не хочу вас отвлекать, Сир, но зачем вы меня вызвали?
– Ах да, Стервелла, совсем забыл, что вы здесь, – попытался отшутиться Сир Орхус, убирая ноги со стола, а вместе с ними остатки всего неофициального.
– Я вижу. – Окинув начальника укоризненным взглядом, секретарь одернула жакет.
– Позвал я вас за следующим… – Сир Орхус запнулся, понимая, что не до конца собрался с мыслями.
Однако Стервелле его проблемы были побоку. Ее недовольный взгляд недвузначно давал понять, что пауза и без того затянулась.
Злить секретаря Сиру Орхусу не хотелось, ни сейчас, ни когда-либо еще. При желании эта особа и без повода всю плешь проест, а если ей такой повод дать! Точно не для этого он ее вызывал. Кого надо он уже позлил, теперь срочно требовалось подчистить хвосты, ибо тайна загробной жизни должна оставаться тайной.
Глава Службы мрачных жнецов натяжно улыбнулся:
– Пишите указ, уважаемая Стервелла, будем творить историю.
9
Смерть проснулся с ужасной головной болью. Откинув плед и привалившись спиной к кровати, он вытер рукавом мантии слюну с уголка рта и попытался вспомнить, как оказался на полу. Однако тут же отказался от этой идеи. У него настолько резко помутнело в глазах, что более прозрачного намека о том, что с активной мозговой деятельностью в его же интересах повременить, ему не требовалось.
Намереваясь пройти в ванную комнату, Смерть похлопал себя по щекам:
– Т-а-а-а-к, нужно взбодриться. – Даже немного привстал, когда барабанная дробь в висках оповестила о преждевременности любых физических нагрузок. Вдобавок он не узнал собственный голос.
«Да чтоб вас всех!»
Мысленно выругавшись, Смерть вернулся к исходной точке. Его не сильно парил охрипший голос, он давно привык, что с похмелья тот звучит, как будто у него рак гортани на последней
Смерть предпринял очередную попытку подняться с пола. И снова внутричерепное давление его в него вжало. Он тяжело вздохнул:
– Да вашу ж мать! Кислородного баллона только не хватает! – В силу специфики предыдущей профессии он неоднократно встречался с подобными субъектами – отвратительное зрелище.
Понимая, что самому ему не подняться, Смерть разнервничался. Меньше всего ему хотелось предстать в таком виде перед слугой. Но иных вариантов, кроме как обратиться за посторонней помощью, ему в настоящий момент не виделось. Справившись с панической атакой по этому поводу, он позвал:
– Бравус! Бравус!
Однако прозвучало это не громче, чем, если бы пукнул еж. Кстати, во рту у Смерти были схожие ощущения. Он снова мысленно выругался.
Внезапно его взгляд застыл на прикроватном столике. Вернее, на возвышающемся на нем графине, до краев наполненным водой. Отчего жажда стала невыносимой.
Сглотнув «комок наждачной бумаги», Смерть потянулся к графину. Намертво вцепился в него трясущимися руками. И очень жадно начал его… не пить, глотать!
Емкость с живительной влагой оказалась рассчитана ровно на три таких глотка. Маловато, но достаточно для того, чтобы жизненные силы, начали к нему возвращаться, тогда как головная боль, наоборот, ослаблять хватку. Теперь общее состояние Смерть мог охарактеризовать как «устойчиво удовлетворительное». Слуга получил «галочку» за учтивость.
Бравус мог получить и вторую «галочку», если бы догадался про «Антипохмелин», или не поленился бы за ним сбегать, но, увы, желание услужить и учтивость его сильными качествами никогда не являлись. Лишь базовыми.
Смерть вернул графин на место. И увидел таблетки. Ровно там, где они должны были лежать, если бы кто-то решил о нем позаботиться, и положил бы их рядом с водой. В данном случае этот кто-то оказался его слугой, а он считал, что знает его как облупленного. Это заставило его раздосадовано фыркнуть:
– Да как так-то?! – Радость от того, что ему удалось избежать неловкой встречи, оказалась преждевременной. Если бы этих двух таблеток «Антипохмелина» не было, он бы по-тихому свалил на службу, к вечеру все неловкости, как обычно, сами собой сгладились бы, а здоровье нормализовалось… Но они были. И целый день добровольно мучиться головной болью, зная об их практически моментальном спасительном эффекте, глупо. Равно как и вдвойне глупо быть теперь застуканным крадущимся на кухню, поскольку неважно с графином в руках или без, объяснить слуге, что действительно шел за водой, чтобы запить таблетки, которые изначально не заметил, не получится. Они с Бравусом слишком хорошо знали друг друга: его поход на кухню будет воспринят не иначе, как за пивом или еще чем покрепче – опохмелиться, а таблетки – чтобы было чем объясниться, если запалят.