Охота на Сталина
Шрифт:
Уже на песчаном плесе возле переправы, развязав горловину мешка, Игнат посмотрел на Виктора. Мол, показывай начальник, куда и как закладывать.
Орловский вздохнул: — Все равно этот балбес не сумеет сделать все как надо. Придется лезть в воду.
Виктор связал вместе несколько шашек, воткнул в одну из них взрыватель и отрезал довольно приличный кусок от мотка бикфордова шнура.
Брагин стоял на песке у самой кромки воды и сплевывал шелуху от семечек.
— Готово. Привяжи к ближней опоре, а я посмотрю, как у тебя это получится, — Орловский протянул мину Игнату. Тот выбросил остатки семечек в камыш, вытер руки о ватник и, осторожно взяв динамит, повернулся к переправе. Виктор достал наган, взвел курок и выстрелил в лицо обернувшегося Брагина. Массивное тело Игната с плеском осело в воду, а отлетевшая кепка поплыла по течению под мост. Мост, который тоже кто-то строил. В который кто-то вложил душу, как вложил душу в свой в Белоречье он. И пусть Виктор не начертил ни одного чертежа и не выкопал ни одного шурфа, когда он перерезал ленточку вместе с председателем местного колхоза, по его щекам текли слезы. Впервые в своей жизни Орловский сделал что-то для людей. А этот гад… — Виктор подтащил мешок с динамитом в воду, крепко привязал его к трупу, потом ухватил Брагина за ворот и поволок его на глубину.
— Где тебя носило? О, в воду оступился что ли? А где Кондратюк? — Назарян поправил сползающие с носа очки.
— Ну Мишка, столько вопросов за одну минуту. Отвечаю по порядку: Искал главбуха, соскользнул в речку. Кондратюк сбежал наверное, зараза.
— Зря это он, — Назарян вздохнул. — За такое по законам военного времени знаешь что бывает?
— Догадываюсь. — Орловский сел на бруствер свежевыкопанного окопа и достал папиросу. На самом деле он еще не решил что делать с главбухом. Грохнуть? Может хватит уже? А может тот посидит-посидит у Брагина в мастерской, да и на самом деле дернет в Москву? Ладно. Утро вечера мудренее, а сейчас и восе обед.
— Жрать привозили?
— Привозили. Иди, пока кухня не уехала еще… Что это? — Мишка близоруко сощурился, пытаясь рассмотреть что-то на дороге за рекой. Моста отсюда видно не было — не дошла еще змейка окопов до него, и слава богу. Значит и выстрела никто не слышал. А вот на шоссе возле леса Орловский отчетливо рассмотрел мотоцикл с коляской.
Немцы?!
Солдат в гимнастерке мышиного цвета привстал на коляске и таращился в бинокль на дравших зад кверху баб.
— Не-е-емцы-ы-и, — разглядел наконец и Мишка.
— Откуда здесь-то? — спросил сам себя Орловский. Далекое, тяжелое дыхание фронта лишь изредка приносили порывы ветра, когда из-за лесистых холмов вдруг на несколько мгновений становилась слышна канонада.
Километров сорок-пятьдесят, не меньше. А это кто?
Далеко, на другом краю поля, что за рекой, по дороге тянулся длинный пыльный шлейф. Мотоцикл сорвался с места, заложил крутой вираж и помчался навстречу огромной колонне танков. И считать не надо было, чтобы понять — их не менее ста штук.
Господи, да что же это? — Виктор посмотрел на Назаряна, спотыкающегося и бегущего к полуторке с тремя солдатами и усталым капитаном, на стремительно приближающиеся к ним танки.
Головной развернул башню и от ствола его пушки отделился дымок, и тут же звук выстрела слился со звуком разрыва, черным кустом выросшего среди рывших окопы. Тутже взорвалось еще несколько снарядов. Один угодил точно в полевую кухню, прицепленную к грузовику. Задний борт его, и часть кузова загорелись. Бабахнуло где-то совсем рядом. Где-то в той стороне, куда рванул Назарян.
— Мишка-а-а, — отплевываясь, Орловский пополз в облако оседающей земли и наткнулся на что-то мокрое и теплое. Сквозь пелену на него смотрела страшная маска из грязи и крови. А поверх этой маски были одеты такие знакомые, вечно сползающие с Мишки очки.
В этом грохоте и лязге гусениц, в треске пулеметных очередей и истошных воплях его приятель казался инородным телом. Он и одет-то был неподходяще. И теперь из живота распоротой домашней вязанной безрукавки на куски перепаханного дерна выползало что-то розовое и живое.
Виктор затравленно оглянулся. Метрах в пятидесяти от него немецкий танк настигал ковыляющую пожилую женщину. Еще один, чуть дальше, утюжил кого-то в не до конца отрытых окопах. К городу неслась горящая полуторка с мертвым капитаном в кузове.
Виктор побежал. Но побежал он не к городу, а наоборот к реке. Голые стебли кустов больно хлестали его по рукам, шее и лицу. Он падал, вставал и снова бежал.
Сделав большой крюк, Орловский вышел к городу, но и здесь были немцы. Вторая колонна, состоящая из грузовиков и бронетранспортеров уже вошла в Юхнов.
Потом Виктор долго пробирался оврагами к лесу, шел между деревьев и просто полем. Здесь было тихо. А потом он наткнулся на ЗИС с обгоревшим кузовом. Шофер уже положил тело капитана в канаву и теперь пытался заложить его камнями. Орловский помог ему. Креста, даже самого примитивного, они ставить не стали. Ведь немцы могут прийти сюда уже завтра утром.
В Москву возвращались не по Варшавскому шоссе, а проселочными дорогами. Бензин кончился километрах в пяти от столицы, и, оставив шофера сидеть на подножке кабины, дальше Виктор пошел пешком.
К конечной трамвайной остановке Орловский вышел, когда уже стемнело. Грязный, окровавленный он ввалился в вагон и сел у окна. Испуганный кондуктор так и не стал спрашивать у Виктора билет, а всю дорогу просидел у дальнем углу вагона.
Кое-как отперев дверь ключом, Орловский прямо в прихожей скинул с себя изорванное белье и, повернув рычаг газовой колонки, зажег горелку. Ванна наполнялась медленно. Теплая вода нежно обволакивала тело, растворяя в себе события прошедшего дня. Они теперь казались ему кошмарным сном.
Не могло такого быть. Просто не могло. Здесь мыльная пенка на дышащей паром воде, бархатное полотенце, в комнате уютный торшер, полка с книгами, мягкие тапочки, радиола. Там кровь, смерть, огонь. Как это может существовать одновременно, да еще в нескольких километрах друг от друга? Ничего, завтра Виктор обязательно сходит в дорогой ресторан. Он почему-то чувствовал, что еще очень не скоро ему доведется посидеть в хорошем ресторане. Хотя, какой к черту ресторан — карточки же…
Сон крепко вцепился в Виктора и не отпустил даже тогда, когда голова его скрылась под водой.