Охота на тигра. Танки на мосту!

Далекий Николай Александрович

— А если один, да генерал? — Петух находился в самом приподнятом настроении. Шевелев толкнул его локтем — молчи, не время для веселья.

Лейтенант Бегнер, увидев, что танк повернул не на выезд из города, а к центру города, начал догадываться о намерениях тех, кто захватил машину. Первым его желанием было обогнать танк и, проскочив вперед, предупредить курсантов офицерской школы об опасности. Однако один из пулеметов танка дал короткую очередь, и Бегнер, решив, что он замечен и стреляют по нем, вильнул вправо, к забору, и притормозил. Тут он понял, что ошибся, но несколько секунд было потеряно. В это время «тигр» выскочил на брусчатку мостовой и, сбив одну за другой две встречных грузовых машины, помчался по улице Бисмарка.

Вот

и здание бывшего Дворца пионеров. Лихой поворот на ходу левой, забегающей гусеницей, удар в ворота, и две створки из листового железа распахнулись, словно они были сделаны из тонкой фанеры. «Отличный, первоклассный водитель, — с тоской отметил про себя Бегнер. — Снова жертвы, много жертв».

Последняя смена курсантов закончила обед. В павильоне дежурные убирали со столов посуду, но двор между павильонами и трехэтажным домом был заполнен курсантами, готовящимися к построению. «Тигр» врезался в эту толпу, но, на удивление, только трое из стоявших невдалеке от ворот попали под гусеницы, остальные успели отскочить в сторону, открывая танку путь.

— Огонь!! — во всю глотку крикнул Полудневый. — Короткими очередями!!

Он резко завернул танк в сторону павильона, руша столбы легкой деревянной постройки. Под гусеницы попали вместе со столами, стульями несколько пытавшихся найти здесь убежище курсантов. Башня все еще была повернута пушкой и пулеметом назад. Пулемет застрекотал короткими очередями, но вскоре замолк.

Получилось жиденько, и это расстроило Полудневого, рассчитывавшего на большой эффект. Если бы внезапное нападение танка произошло буквально на пять минут раньше и Роман застал бы будущих гитлеровских офицеров в павильоне за десертом, он бы накормил этих молодчиков... Жалко, но уже ничего не поделаешь, возвращаться нельзя, нельзя терять и нескольких секунд, да и могут найтись у этих гадов настоящие, а не учебные противотанковые гранаты, мины или бутылки с горючей смесью. И отчаянные смельчаки среди них, конечно, найдутся — публика бывалая, на передовой обтертая, обстрелянная. Теперь надо снова вырваться на шоссе и выскочить к железнодорожной станции.

— Поверните башню пушкой вперед! — скомандовал Роман. — Ведите наблюдение за дорогой.

Башня начала вращаться. «Тигр» шел задворками, огородами, ломая, как спички, столбы, обрывая колючую проволоку изгородей. За ним почти впритирку несся подпрыгивающий на неровностях почвы мотоцикл с лейтенантом Бегнером.

То, что пережил Бегнер на ремонтной базе и во дворе офицерской школы, было самым ужасным в его жизни, но он не отказался от своего плана остановить танк, уничтожив тех, кто захватил машину. Только это спасало его от неслыханного позора и военно-полевого суда. Впрочем, был еще один выход — пистолет к виску... Кто бы мог подумать, вообразить: такую машину, последнее слово немецких конструкторов-танкостроителей захватили жалкие оборвыши, полутени-полутрупы. Немецкий танк в руках советских пленных! Эта стремительно движущаяся на гусеницах стальная крепость будет выведена из строя не в бою, не снарядами сверхметкой советской артиллерии, не бомбами, не отвагой искусных метателей бутылок с горючей жидкостью, а жалкими, едва передвигающими ноги дистрофиками. Перед тем, как покинуть машину, они, конечно, попытаются каким-либо способом привести ее в полную негодность. Но до этого они успеют наделать еще немало шума. Уже погибло несколько десятков немцев, из экипажа танка в живых остался, кажется, только он, лейтенант Бегнер.

Полудневый нашел просвет между домами, вывел танк на мостовую улицы Пушкинской и на этот раз повернул не к центру города, а туда, где шоссе ровной линией уходило к мосту, переброшенному через железнодорожное полотно. Как ни соблазнительно было проскочить на «тигре» по центру, пугая немцев и полицаев, Полудневый эту мысль отбросил — шуму будет много, а толку мало, да и рискованно очень. Еще в танковом училище их преподаватель, участник боев в Испании,

рассказывал, в каком невыгодном положении оказываются танки, когда им приходится сражаться в крупных населенных пунктах без поддержки пехоты — за каждым домом их подстерегает опасность.

— Разобрались там? — крикнул Полудневый. — Снаряды есть?

— Есть! Два снаряда, — ответил Шевелев.

— Петух! Магазины?

— Пустые, — ответил Григорий. — И жратвы никакой не видать... Сволочи!

Роман пошарил правой рукой по кожаным гнездам, где находились магазины, предназначенные для курсового пулемета. Только один оказался тяжелым.

— Нашел. Возьми.

— Хлеб? — крикнул обрадовавшийся Петухов.

— Для фрицев! Ты, Гриша, не дури — выброшу из танка! Стрельба прицельная, боеприпасы беречь! Иван Степанович, как пушка?

— Освоил вроде.

Пушкинская кончилась. Левый поворот на шоссе. Полудневый вынужден был сбавить газ, форсируя ход правой обгоняющей гусеницы.

Тут-то лейтенант Бегнер решился осуществить первую и самую трудную, как полагал он, часть своего плана. Разогнав мотоцикл, почти ткнув его в корму «тигра», он уперся правой ногой в передок коляски, поднялся и прыгнул на моторное отделение танка. Боль в левой ноге снова огненной иглой пронизала его тело, но все же ему удалось удержаться на танцующей под ногами броне, уцепиться за скобу башни. Этот прыжок по праву следовало бы сравнить со смертельным номером под куполом цирка, и лейтенант Бегнер подумал с тоскливой радостью, что все-таки фортуна полностью не отвернулась от него и что после трагической неудачи он, возможно, снова попал в полосу везения.

Теперь оставалось ждать. Ждать терпеливо, возможно, очень долго, не обнаруживая своего присутствия на танке. Кто-то из иванов не вытерпит и откроет люк башни. Вот тогда-то наступит его торжество, они без оружия, и он с ними разделается в течение нескольких секунд, перестреляет всех, точно кроликов в ящике. Ждать! Бегнер посмотрел на ногу. Гусеницей прихватило всего лишь два-три сантиметра, рант с подошвой на носке сапога был сорван, залит кровью. Если бы только это...

Ждать! Они не подозревают, что кто-то есть на танке. Какие сволочи, какая дерзость... Этих свиней надо было поголовно уничтожать прямо на поле боя, а не брать в плен.

Все-таки нужно отдать должное этим русским, они все продумали и организовали отлично. Наверняка танкисты. Сейчас чувствуют себя на седьмом небе, опьянели от счастья. Ничего, он им покажет. Хорошо было бы, если б развязка наступила поскорее. Он бы выбросил трупы на обочину. Нет, он привяжет тела этих негодяев вот здесь, где он стоит, а сам, развернув танк, медленно, на первой скорости, поведет его к ремонтной базе. Как заарканенного, усмиренного коня. Это будет триумфальный проезд, путь героя, пусть знают ремонтники и прочие тыловики, что значит офицер-танкист. По их вине произошло это неслыханное несчастье. Какой идиот мог додуматься до того, чтобы привлечь пленных к ремонту танков? Глупость, граничащая с преступлением, предательством. Кто там уцелел на базе? Ведь почти все находились в конторе.

Бегнер стоял, пригнувшись, возле башни. Он боялся, что в обзорные просветы командирской башенки его могут заметить — ведь кто-то там сидит на его месте. Тогда все пропало. Может быть, уже заметили...

Однако опасения лейтенанта были напрасными. Внимание Полудневого, Шевелева, Петухова привлекло в этот момент другое. Впереди, у обочины, стояли несколько автомашин с большими, обтянутыми брезентом кузовами. Еще три таких машины выехали с улицы Колеевой на шоссе. Приблизившись к колонне, они съезжали на обочину и останавливались. Возле машин бегал, размахивая руками, офицер. Все было ясным — тут формировалась какая-то автоколонна. Услышав крики, выстрелы, увидев бешено мчавшийся танк, начальник колонны счел наиболее благоразумным освободить для «тигра», каким управляли, по его мнению, пьяные или сумасшедшие танкисты, всю проезжую часть шоссе.