Охота на "тринадцатого"
Шрифт:
– Приветствую, мой адмирал.
Вокруг девушки тут же собралась группа угрюмых бойцов, развернувших оружие во все стороны. Русские явно были готовы биться за своего командира со всем миром. Кто-то особо подозрительный даже развернул пулемет на устройство экстренной связи. Адмирал с усмешкой отметил, как непроизвольно сделал шаг назад командир бригады имперского спецназа, увешанный броней по самые глаза. Смутил бравого штурмовика прицел русского пулемета, очень смутил!
– Лючия!
– сглотнул, решительно сказал адмирал.
– Может, я старый дурак, но прошу тебя сдаться! Вам не вырваться с "Нибелунга"!
Девушка печально улыбнулась, на мгновение снова став той милой и нежной пилотессой, в которую адмирал безоглядно влюбился в свое время.
– Людвиг... ты кто угодно, но только не старый и не дурак. Не наговаривай на себя. Мне очень жаль, что ты наш противник. Очень-очень жаль. Правда.
– Гарантирую свободу твоим бойцам, - тихо сказал адмирал.
– Пусть уходят. Если ты останешься. Слово адмирала.
Девушка посмотрела на Штерна с затаенной болью и молча покачала головой.
– Слово адмирала ничего не значит, пока рядом стоит Генрих фон Тирпиц, запытавший на Клондайке амазонок до смерти!
– грубо сказал боец с пулеметом.
– Твой урод пытал девчонок, понятно? Техник-лейтенант Еремеев, честь имею!
И дал очередь. Изображение полыхнуло и почернело.
– Это правда?
– не оборачиваясь, спросил адмирал.
– У нас было предположение, что амазонки - продукт генной инженерии, - пояснил разведчик невозмутимо.
– Требовалось установить пределы их жизненных возможностей...
Адмирал достал пистолет и выстрелил разведчику в грудь. Развернулся, добавил в голову - и так же молча отвернулся к экрану. Пистолет остался в свободно опущенной твердой руке. Офицеры сопровождения старались не дышать - и не смотреть на лужу крови под лежащим телом.
А адмирал спокойно смотрел на мультиэкран. Он справедливо ожидал очередного чуда, характерного в последнее время для русских. Даже больше - он надеялся, что оно непременно произойдет. Даже еще больше: он основательно подготовился, чтоб не пропустить ничего важного. В частности, активировал комплекс штабных программ, задав единственную установку - отслеживать чудо. Вообще-то в реалиях космических войн штабные программы считались уязвимыми и заменялись живыми офицерами, но адмирал Штерн за долгую жизнь преисполнился черного цинизма по отношению к подчиненным и искусственному интеллекту доверял гораздо больше. А штабные офицеры... стоят за спиной молча, вот пусть и стоят. И помалкивают.
– Штурмовикам - уничтожить русскую команду!
– резко приказал он.
– Разнесите "Нибелунг", но перебейте их всех! Приступайте!
– Адмирал, вам вызов с внешних линий!
– вдруг подал голос техник.
– Приоритет "воздух", соединяю!
Экран вспыхнул разверткой пространства боя.
– Вне логики, - раздался красиво модулированный голос робота.
– Отделение от "Нибелунга" шести объектов в зоне распределенных двигателей. Транспортный катер класса Bloody eagle, пять истребителей класса SS. Вне логики.
– Умница Лючия!
– усмехнулся адмирал.
– Ушла через сервис-порты рабочей зоны двигателя! Опасно, будем теперь знать, что возможно, но - никакого чуда. И что дальше?
Пять иконок, пять волшебно красивых лиц в обрамлении полетных шлемов внезапно зажглись в углу экрана. Черные, карие, серые, зеленые, бешено-синие глаза.
– Амазонки!
– охнул кто-то за спиной адмирала, судя по голосу, впечатлительный командир имперского спецназа.
Заменить болвана, мимоходом решил адмирал и вопросительно уставился на экран.
– Молитесь, суки!
– звенящим от ярости голосом посоветовала синеглазая фурия.
– Командир бригады спецназ "Амазонки" Ольга Милая - честь имею!
Пять ракет сорвались с подвесок и устремились к "Нибелунгу". Адмирал с любопытством прислушался и, кажется, уловил легкое сотрясение корпуса корабля.
– Красиво, эффектно, но - никакого чуда!
– констатировал он вслух.
– Двигатели мы восстановим. Дальше что?
Истребители мгновенно перестроились, окружили транспортный катер, полыхнули сиянием двигателей - и упали в защитную сферу Клондайка. Адмирал побледнел и сжал кулаки. Он знал достаточно об обороне кластера, чтоб понимать: это самоубийство. С другой стороны - "Нибелунг" через защитную сферу прошел. Или его кто-то провел.
– Лючия, ну ты же у меня умница!
– прошептал он.
– Ты не можешь так глупо погибнуть!
И тут защитная сфера, напичканная всеми мыслимыми средствами уничтожения космических целей, дрогнула и начала движение. Прямо на "Нибелунг". Которому только что всадили пять ракет в двигательную зону.
– Вы, как вас там... дебилы! Что, Клондайк уже умеет летать?
– гаркнул адмирал штабным офицерам.
– Нет ответа?! Тогда действительно молитесь, суки!
И адмирал удивительно быстро для его возраста сорвался с места. По его прикидкам, он еще успевал добраться до флагшипа и выскользнуть из обреченного корабля. Если бежать быстро - успевал.
Адмирал пригнул голову и энергичней заработал ногами. В его занятую собственным спасением голову пока что не пришло осознание того, что он только что оказался свидетелем того самого русского чуда, за которым столь упорно охотился. Что именно от него он и удирал, что называется, во все лопатки.
Возможно, читатели двадцать пятого века сами прекрасно поймут, в чем ошибался адмирал. Но если нет? Так что лучше объяснить тому, кто видел, кто знает.
И я объясняю.
Читайте - и не говорите, что от вас скрыли правду. Правда - вот она, не отворачивайтесь.
Правда в том, что гуманистическое общество людей вообще-то построить невозможно. Люди даже в лучших своих образцах стараются оттеснить конкурентов, задавить, подчеркнуть свое превосходство. Это может происходить с милыми улыбками, с солидным научным обоснованием, как в кругах интеллигенции - но суть от милых улыбок не изменится. Хищная прямоходящая обезьяна охотится в первую очередь на себе подобных. Они - ее основные конкуренты. И потому гуманизм невозможен. Гуманизм во время взаимоистребляющей охоты равен смерти.