Охота на Улисса
Шрифт:
Кресло сначала куда-то делось, потом навалилось на Ирис всем своим весом, словно некий гигант уложил девушку на ладонь, размахнулся и теперь делал бросок, в который собирался вложить всю свою непомерную силу. Охнув, мисс Уокер зажмурилась, ожидая, что вот сейчас размах закончится и натянувшиеся ремни раздавят её насмерть, но кресло давило и давило на спину, едва заметно поворачиваясь. Ирис попробовала приподнять голову, но та оказалась прижатой к подголовнику крепко.
– Потерпи, Иришка… Сейчас легче станет… – проговорил изменившийся до неузнаваемости голос Волкова. – Больших перегрузок не будет… Я приказал шкипу… тормозить потихоньку, плавно… Чтоб не засекли…
«Кто чтоб не засёк?» – хотела спросить Ирис, но не смогла
– Всё, – весело заявил Александр, – полчасика шкип нас мучить не будет. Можешь почитать что-нибудь до следующего сеанса издевательств.
– Не увиливай! Обещал рассказать кое-что, – напомнила непреклонная мисс Уокер, пробуя шевелить руками и ногами, а также и головой. Руки и ноги слушались, голова гудела, но жить было можно, хотя мышцы ныли и звенело в ушах.
– Рассказать? О чём же? – изображая искреннее удивление, начал этот притворщик, потом спохватился и продолжил уже совсем другим тоном:
– Не обижайся Иришка. Просто очень сложно начать, и вообще, если рассказывать с самого начала…
– Начни с середины, – разрешила мисс Уокер, устраиваясь поудобнее, – о Лаэрте. Кто это такой и почему за тобой в погоню отправили каких-то ос. Кто они, эти «осы Итаки»? Кто такая Елена, которой ты должен передать привет? Вы близко знакомы? Вы должны встретиться? Она красивая?
– Погоди, Иришка, – взмолился обескураженный количеством вопросов Волков. – Лучше уж я с самого начала… Считай, что я рассказываю тебе сказку, как эта твоя камеристка Арина.
«Капитан корабля в роли камеристки – это что-то новое. Но я ничего не имею против», – подумалось мисс Уокер, вслух же она сказала:
– Очень хорошо. Обожаю сказки.
– Так слушай. Давным-давно, когда твоя бабушка была маленькой девочкой, жили на Земле люди могущественные и мудрые. Мало бы нашлось таких, кто осмелился отрицать их мудрость, сила же их была так велика, что даже саму Землю не затруднились бы они сорвать с орбиты и бросить на Солнце. Но страхи порой посещают и сильнейших из сильных, уподобляя их маленьким детям, запертым в тёмной комнате, не обошли они и наших мудрецов. Неизвестно, кому из них пришла в голову мысль, что могуществом могут овладеть недостойные, однако все они ужаснулись, когда представили себе это. Что делать, плоды изысканий мудрейших не имеют совести, лишь людям присуща совесть, но не научным открытиям. И тогда мудрейшие из мудрых договорились изгнать плоды изысканий с Земли так далеко, чтобы не достали их недостойные, на Земле же подвергнуть запрету не только сами плоды, но и попытки изыскать их снова. И обратили они свои взгляды к далёкой планете под названием Марс, где были уже небольшие поселения мудрецов, и решили поселить мудрость там.
Так появилось Внешнее Сообщество, а Земля лишилась учёных.
Те мудрые, которым Земля была дороже мудрости, остались и стали гражданами Земли, обильной и плодородной. Их жизнь была легка и приятна, ибо даже безопасной доли могущества мудрецов хватило, чтобы устроить жизнь на Земле, питать и обеспечивать её граждан, сколько бы их ни было.
Те же, кому мудрость была дороже Земли, поселились на Марсе, стали жить там, вырастили детей и воспитали их по образу и подобию своему. Они искали новую мудрость и находили её, ибо ищущий всегда находит. Они копили, не растрачивая, и умножали, не разделяя, и как-то само собой вышло так, что мудрость их обернулась глупостью, поскольку разрослась непомерно и перестала служить им. Из владык мудрости они превратились в прислужников, служащих рьяно, но бесцельно, ибо забыли цель. Их дети не знали цели, а дети их детей не знали, что цель должна быть, и стали они несчастны, и даже не осознавали этого. Они не знали синего неба
– Вот откуда эта твоя поговорка о небесах чёрных и красных! – перебила Ирис, слушавшая сказку, затаив дыхание, заворожённая необычной для Волкова манерой вести рассказ. Он говорил точно, как Арина, и даже голос его… «Ну да. Понятно, откуда мне знаком его акцент. Арина так же «рычит» и «зэкает», я просто не замечала, потому что ей не приходит в голову чертыхаться на каждом шагу и кричать на меня», – сообразила девушка.
– Оттуда. Но слушай же, не перебивай. Оттуда, из-под красных куполов и чёрных небес Марса моя поговорка, и сам я, и моя тоска по небу Земли. Опасно несчастному хранить память о счастье, она может позвать его вспять, но кое-кто из мудрецов не испугался и сохранил память о Земле. Это оказалось не так уж трудно, память человека не умирает вместе с ним, если он достаточно дальновиден и доверит её обычной бумаге.
– Ты о книгах? – снова перебила Ирис, глянув на ряды разноцветных корешков за стёклами стеллажей.
– Конечно. Понимаешь, Иришка… Бумажная память непрактична, содержит всё подряд: плохое и хорошее, рациональное и не очень, бессмысленное, смешное, грустное, полезное и совершенно бесполезное… Но электронная мудрость не такова. Она логична и рациональна, с радостью отсекает всё лишнее острейшим из когда-либо существовавших лезвий. Кроме того, она чрезвычайно удобна в употреблении, поэтому в дни Великого Переселения мудрые брали с собой на новое место только мудрость, доверив её электронным мозгам своих могучих машин. Им казалось, что память не нужна, вредна даже, поскольку умножает печаль, но мудрейшие из мудрых поняли, что вместе с печалью потеряют способность радоваться, и взяли с собой память, сохранив это в тайне от остальных.
– Поэтому именно книги?
– Да. Чтобы электроника не добралась до памяти и не исказила её в полном соответствии со своими представлениями о пользе. Хранить книги было небезопасно, но мудрые из мудрых презрели опасность…
– На Земле бы они не рисковали ничем, – горько заметила Ирис, – никто из моих знакомых не умеет читать.
– Никто? Мы не знали об этом. Впрочем, мы вообще мало знаем о том, что происходит на Земле, – с ещё большей горечью отозвался Волков. – Народ Внешнего Сообщества делами Земли не интересуется, да и зачем? Гораздо полезнее обустраивать Марс, поясом астероидов заниматься, поглядывать на Юпитер, геройствовать на дальних планетах… Но нашлись среди нас немногие, отравленные памятью о Земле. Им показалось несправедливым нынешнее положение вещей, но когда они попытались открыто выступить за установление связи с Землёй, им настоятельно дали понять, что ничем хорошим это для них не закончится. Пораскинув мозгами, мы решили…
– Так, значит, ты один из них? Из этих, которые отравлены памятью о Земле? И Лаэрт, значит, тоже?
– Да не перебивай же! Какая ты нетерпеливая. Пораскинув мозгами, эти люди решили, что и на Марсе, и на Земле есть ребята, которым нынешнее состояние дел на руку. Так на руку, что любая рука, взявшаяся изменить статус-кво, будет отсечена безжалостно. И тогда мы решили затеряться среди многочисленных бродяг, рыскающих за орбитой Марса, чтобы не зависеть ни от кого. Нашим убежищем стали исследовательские суда, а небом – борта кораблей и чёрная пустота за ними.
– Но почему же вы не отправились прямиком на Землю, туда, куда и хотели?
– Потому, Иришка, что кораблям с гравитационными реакторами запрещается приближаться к Земле под страхом немедленного уничтожения.
– Как это – запрещается? Кто придумал этот дурацкий запрет?
– Кто придумал, не знаю, – мрачно буркнул Волков, – а осуществляется запрет… Вообще-то не хотелось тебе это говорить.
– Опять? Ты снова что-то скрываешь?
– Ну зачем тебе это знать? Какая разница, кто виноват, главное…