Охота Полуночника
Шрифт:
На следующий день Кроу сказал мне:
— Знаешь, Морри, вроде и стыдно так себя вести, но мне казалось, что меня пилили ржавой пилой.
Я обняла его и заверила, что мы все им гордились. И пообещала себе, что однажды они нам за все заплатят. Правда, я еще не знала, как.
Мы молчали во время порки, только считали удары да молились за Кроу. Потом надсмотрщик выдернул из нашей толпы внука Лили, Горбуна. Ему было всего одиннадцать, а мама его умерла. У него были большие черные глаза и самые нежные губы во всем Ривер-Бенде.
— Я всыплю этому мальчишке десять хороших плетей, — сказал мистер Джонсон, — если вы, черномазые, не скажете мне, что произошло вчера вечером. И я буду пороть ваших детей до тех пор, пока кто-нибудь из вас не заговорит.
Лили пронзительно закричала, упала на колени и стала умолять его пощадить мальчика.
Скорее всего, кто-нибудь из нас прекратил бы его муки и назвал имя преступника, если бы мы его видели.
— Позор, позор, позор! — закричала я. — Вы платите за свое место в аду прямо сейчас, мистер Джонсон, прямо сейчас!
— Ты следующая, Морри! — заорал он в ответ. — Очень уж у тебя большой рот! Так что ты получишь двадцать плетей!
Я была в такой ярости, что даже не испугалась. И очень безрассудной от того, что Хозяин и вправду умер. Я решила, что все самое худшее уже позади.
Тогда мой папа сказал, что он никому не позволит сделать мне больно, а мистер Джонсон заорал:
— Заткнись, черномазый, или она получит тридцать!
— Благодарю вас, мистер Джонсон, сэр, — очень вежливо отозвался папа. — Но если вы выпорете мою дочь, я могу пообещать вам очень, очень серьезные последствия, и вряд ли вам это понравится, — улыбнувшись, добавил он.
— Можешь обещать, вот как?
— Безусловно, могу. Я понадоблюсь миссис Холли, если заболеет кто-нибудь из ее детей. А мне потребуется Морри. Здоровая. И Горбун мне тоже нужен целым.
— Захлопни свою пасть, черномазый!
Мистер Джонсон повернулся к Горбуну и поднял плеть. После третьего удара, когда по лицу мальчика катились безудержные слезы и он уже успел обгадиться, папа проковылял вперед и сказал:
— Это я сделал. Я убил Большого Хозяина Генри.
— Как ты это сделал? — потребовал объяснений мистер Джонсон.
— Я взял лестницу и тихо-тихо взобрался по ней. Большой Хозяин Генри спал, и я его заколол.
— Ты, калека? Да ты не сможешь взобраться по лестнице.
— И все-таки я это сделал, сэр.
— Почему? — недоверчиво посмотрел на него мистер Джонсон.
— Он перерезал мне сухожилия, сэр.
— Это было больше десяти лет назад.
— Все равно это повод.
— А как ты сумел убить его и не запачкаться кровью?
— На мне были перчатки.
Мистер Джонсон сплюнул.
— И где они теперь?
— В Рождественском ручье.
— А как ты вытащил лестницу из амбара?
На это папа ответить не смог, потому что все знали, что ключ от амбара был только у мистера Джонсона.
— Чтоб я больше ни слова от тебя не слышал, Сэмюэл! — предупредил он папу.
Он хотел продолжать пороть Горбуна, а потом подошла бы и моя очередь, но тут вперед шагнул Ткач и сказал, что это сделал он.
— Как ты вытащил лестницу из амбара? — спросил мистер Джонсон. Он очень быстро сплюнул два раза подряд, что означало — его терпению приходит конец.
— Ключом, мистер Джонсон.
— Моим ключом?
— Да, сэр.
— Но мой ключ был у меня весь вечер, в этом я уверен.
— Я сделал это моим мешком с корешками, — сознался Ткач.
— Каким мешком, черномазый?
— Колдовским.
— Во имя Господа, о чем ты толкуешь?
— Его колдовским мешком, — повторил папа, потому что мистер Джонсон иногда делал вид, что не понимает Ткача и некоторых других слуг.
— Ткач, — сплюнул надсмотрщик, — спрячь свою драную черную шкуру подальше прямо сейчас!
Папа снова шагнул вперед и сказал:
— Никто не знает, кто убил Большого Хозяина Генри, мистер Джонсон. Лучше возьмите вместо Морри меня, или я обещаю, что всажу вам стрелу прямо в сердце.
Услышав его слова, я задрожала. Папа был чуть выше пяти футов ростом, с жиденькими седыми волосами на макушке, но он, пожалуй, во многом превосходил мистера Джонсона, и мы все это знали. И теперь, когда папа стал откровенно угрожать ему, до надсмотрщика, наконец-то, начало доходить, что эту схватку он проигрывает. Раз уж мой отец готов рискнуть, что за эти слова его линчуют, это значит, что он чертовски уверен: мы не лжем, и никто из нас не знает, кто убийца.
— Вы, черномазые, быстро за работу. Я уже наслушался вашего вранья! — заорал мистер Джонсон.
Потом он отпустил Горбуна, и мальчик быстро убежал.
Преступление осталось нераскрытым, хотя я-то была совершенно уверена, что знаю, чьих это рук дело — Маленький Хозяина Генри. Он уходил на вечеринку, но вполне мог пройти последние несколько сотен ярдов до дома пешком и проскользнуть в дом незамеченным. А может, его и заметили. И услышали. Только никто из рабов не признался бы в этом, даже Горбун, хоть бы с него содрали кожу до костей. Обвинить наследника престола Ривер-Бенда — все равно что вынести себе смертный приговор.
Маленький Хозяин Генри многое выигрывал со смертью своего отца. С помощью небольшого ножичка он одним махом унаследовал половину плантации. Вторая половина, разумеется, переходила к миссис Холли.
Как бы там ни было, у нас появился новый Хозяин.
Через две недели после смерти Большого Хозяина Генри, ясным воскресным днем, папа позвал меня посидеть с ним на пеньке в кольце кустов фуксии, которые он же и посадил. Вокруг нас словно звенели дюжины розовых, пурпурных и красных цветов-колокольчиков. Папа всегда говорил, что фуксии любят, чтобы люди ими восхищались, и очень обижаются на тех, кто слишком быстро отворачивается от них. Я знала, что он собирается мне сказать, и сердце мое колотилось, как сумасшедшее. Но он произнес только: