Охота за атомной бомбой: Досье КГБ №13 676

Чиков Владимир

Сталин перебил его:

— Вы — ученые, и вам не следует опускать руки. Конечно, было бы намного удобнее, если бы не было войны. Вам следует это понять, а не хныкать, как товарищ Иоффе. И не забывайте, что в Советском Союзе вы располагаете двумя большими преимуществами: первое — это общественная система с ее способностью организовать и мобилизовать ресурсы. Второе — это наши ученые, которые проинформировали меня о том, что этот уровень уже достигнут нашей наукой в ядерной области.

Обычно Сталин был немногословен, предпочитая острые вопросы, краткие заключения и общее руководство совещанием. Но когда он находил нужным и был в

настроении, мог рассуждать долго, как в этот раз.

— Несомненно, первые шаги в создании нашей атомной бомбы будут трудными, но наша задача — преодолеть этот этап. Потребуются большие усилия, крупные затраты средств и участие большого числа людей. Нужно будет решить много задач в промышленности и новой технологии. Нам придется поставить на ноги наши научно-исследовательские институты, организовать производство нового научного оборудования и установок для экспериментов. А пока все это будет делаться, товарищу Берия придется более эффективно использовать имеющийся в его распоряжении научный потенциал. Если он сможет заботливо и уважительно руководить этими учеными, подбодрить и поддержать их, и особенно их организовать, тогда я уверен, что мы сможем сделать многое одновременно, быстро и с минимальными затратами.

Больше не о чем было говорить. Сталин принял решение, и Советский Союз включился в реализацию проекта по созданию атомной бомбы. Присутствовавшим в зале ученым предстояло своим прямым участием или косвенно поддерживать реализацию этого проекта. Время критики прошло. Но Сталин еще не кончил говорить.

— Я хорошо понимаю, что создание супербомбы потребует крупной правительственной программы. Мы ее подготовим, невзирая на трудности военного времени. Наша первая задача заключается в том, чтобы развить соответствующие отрасли промышленности и добиться их эффективной работы. Вторая задача — в том, чтобы разработать прямые и низкозатратные технологии. Ключевые руководящие позиции в крупных научных коллективах должны занять самые компетентные исследователи, и работа должна вестись в соответствии с жесткими планами. Необходимо предупредить управленцев в министерствах и правительственных ведомствах, что эти руководители по данному конкретному направлению им не подчиняются и сами определяют условия своей работы.

Набросав схематичный план перед слушавшей его с затаенным вниманием аудиторией, Сталин резко закончил выступление и сменил тон. Всемогущий диктатор превратился в скромного собеседника и даже в дружелюбного коллегу.

— Ну а теперь, — произнес он, — я хотел бы послушать вас. Сколько времени, по вашему мнению, потребуется на все это мероприятие?

Академик Иоффе вызвал недовольство Сталина тем, что занялся перечислением трудностей, связанных с этим проектом, но он был ученым, а не дипломатом. В этих обстоятельствах он честно высказал свое мнение в отношении предполагаемой длительности работ по проекту. Создание атомной бомбы, по его мнению, могло потребовать от пятнадцати до двадцати лет. Он не видел возможностей сократить этот срок и облегчить достижение цели.

Снова проявив недовольство, Сталин сдержал свое раздражение:

— Нет, товарищи ученые, такой график работы нам не подходит. При любом состоянии вещей вам придется распределить ваши таланты и энергию более рационально. С нашей стороны мы сделаем все возможное, чтобы облегчить вам выполнение этой задачи. Мы можем помочь вам разными способами. Например, мы можем предоставить вам недостающую информацию. Скажите только товарищу Берия, какие сведения вам потребуются и откуда. Это позволит радикально ускорить вашу работу.

Был задан вопрос о том, возможно ли будет получить информацию из-за границы с учетом того, что атомные исследования там засекречены, а научные журналы прекратили публиковать статьи на эти темы.

— Это не должно вас беспокоить, — ответил Сталин спокойно и уверенно. — У нас есть кому заняться такими вещами.

Без сомнения, при этом намеке Сталина Берия почувствовал прилив гордости, хорошо зная, даже если ученые были об этом в неведении, откуда должны были прийти эти сведения.

— Теперь, — произнес Сталин, — нам нужно решить, кто будет научным руководителем проекта.

Он уже решил, что во главе проекта нужно поставить Иоффе, несмотря на высказанные им опасения. Как ни оценивай, но Абрам Иоффе был самый видный физик в СССР. Все его уважали и хорошо бы работали под его руководством, как со многими это уже и происходило в прошлом. А если он будет недостаточно активным, то Сталин и Берия всегда смогут его подстегнуть.

— Это должен быть, — продолжал Сталин, — первоклассный ученый и прекрасный организатор. Именно по этой причине я называю кандидатуру товарища Иоффе. Я считаю, что если мы назначим его научным руководителем, то он сможет преодолеть все трудности проекта. Он энергичен, способен отделить главное от второстепенного и умеет четко формулировать свои требования и решения.

Предложение, выдвинутое Сталиным, должно было обязательно получить всеобщую поддержку. Но, к удивлению всех присутствовавших на совещании, Иоффе попросил отвод своей кандидатуры, сославшись на возраст. Ему был шестьдесят один год. Он рекомендовал вместо себя молодого ученого, который уже достиг многого, а именно Игоря Курчатова.

Сталин долго и упорно смотрел на Абрама Иоффе. За непроницаемым выражением лица диктатора должно было скрываться восхищение смелостью ученого. Не часто случалось, что ему возражали. А кто такой этот Курчатов? Второй очевидной кандидатурой был Петр Капица. Он работал вместе с лордом Резерфордом в Кембридже, а в Москве у него был свой институт, который советское государство щедро предоставило в его распоряжение после того, как аннулировало ему разрешение на выезд за границу из-за того, что он провел там подряд семь лет. Но Курчатов???

— Я не знаю этого академика, — произнес наконец Сталин.

— А он и не академик. Он еще профессор.

— А что, у нас нехватка академиков?

Иоффе замолчал. Прервав тяжелое молчание заговорил Кафтанов:

— В таком случае я предлагаю кандидатуру академика Капицы.

— Что вы на это скажете? — Этот вопрос Сталина был обращен к Капице.

Тот ответил, что согласен, но при одном условии. Сталин, не любивший, когда с ним торгуются, нахмурил брови и поинтересовался, каково же условие.

— Условие заключается в том, чтобы вы мне позволили, товарищ Сталин, пригласить из Англии в Советский Союз ученых-физиков и несколько человек из квалифицированного вспомогательного персонала.

Присутствовавший при этом разговоре Молотов взялся растолковывать позицию своего Хозяина, которую он мог заранее предугадать:

— Ваше условие неприемлемо…

Ситуация показалась Иоффе подходящей и он вновь повторил свое предложение кандидатуры Курчатова.

— Он молод и полон энергии, — добавил он.