Охота за атомной бомбой: Досье КГБ №13 676

Чиков Владимир

Предчувствия не обманули его. 9 июля 1938 года в Барселоне он получает шифрованную телеграмму с приказом отправиться в город Антверпен и встретиться там на борту советского судна «Свирь» с представителем Центра. Орлов сразу понял, что такое послание может означать только одно: арест. Вместо того чтобы отправить отчет о вербовке Альтмана дипломатической почтой, он передает его майору по фамилии Стрик — преподавателю барселонской разведшколы и впоследствии герою Великой Отечественной войны. Настоящее имя Стрика было Кирилл Орловский. Затем он телеграфирует в Центр и сообщает о том, что, как и приказано, прибудет на судно «Свирь» 14 июля. Вечером того же дня он вместе с семьей исчезает из Барселоны.

Имея на руках дипломатический паспорт, он направляется в Париж, получает канадскую визу и садится на судно,

отплывающее в Новый Свет. Поскольку он не приехал на назначенную встречу, НКВД повсюду рассылает указания о его розыске, который не дал результатов. С этого времени во всех документах он проходит как невозвращенец и изменник Родины, что неизбежно влечет за собой смертный приговор. Но у Орлова были свои соображения по поводу того, как избежать наказания.

В конце июля перед советским посольством в Париже остановилось такси и водитель подождал, пока пассажир в возрасте примерно шестидесяти лет отнес туда письмо. Такси отъехало, увозя с собой неустановленного курьера, который на самом деле был двоюродным братом Орлова. Сотрудник посольства остался с конвертом в руках, на котором была следующая надпись:

«Сугубо лично. Николаю Ивановичу Ежову. Никому другому не вскрывать. От Шведа». Ежов был главой НКВД, а Швед — оперативный псевдоним Орлова. Письмо было передано в Центр.

В письме Орлов изложил причины, которые вынудили его выбрать изгнание для себя и своей семьи. Упомянув свою «безупречную службу партии и советской власти», получившую их признание в виде его награждения орденами Ленина и Красного Знамени, он с горечью жалуется на то, что ему устроили западню.

«…Для меня было ясно, что те лица в руководстве, которые планировали ликвидировать меня, перешли допустимую границу в своей «чистке» аппарата сотрудников. Те, кто хотел, выдав меня за преступника, продвинуть таким своеобразным образом свою карьеру и получить награду за проведение этой операции, показали свою оперативную несостоятельность, пытаясь выбросить меня за борт судна как врага народа. Я понял, что моя судьба уже решена и смерть идет по моим следам».

Напомнив Ежову о своих заслугах и ранениях, полученных им в Испании, он объясняет, что не угроза незаслуженного наказания заставила его отказаться от личной явки на борт судна:

«Я понял, что после моей казни мою жену сошлют в ссылку или расстреляют, а моя четырнадцатилетняя дочь окажется на улице. Дети и взрослые станут преследовать ее за то, что она дочь «врага народа». Вынести, чтобы такой стала судьба дочери преданного коммуниста и борца, человека, которым она гордится, было выше моих сил».

Орлов предпринял меры по дискредитации Михаила Шпигельгласса — одного из тех «оперативников» НКВД в Европе, которые исполняли указания о ликвидации неугодных лиц. В сентябре 1937 года Шпигельгласс осуществил убийство Игнасса Порецкого, более известного под именем Игнасса Рейсса — заслуженного разведчика, работавшего в Европе, который, дойдя до крайности от ужасов чисток, решил «вернуться к Ленину, его учению и его делу». Орлов считал Шпигельгласса откровенным оппортунистом и подготовил список допущенных им ошибок. Впрочем, рассыльный убийца и сам не избежал чистки — в Москве его арестовали, и в следующем году он погиб.

Орлов закончил письмо в весьма примирительном тоне:

«Если Вы меня и мою семью оставите в покое, я даю клятву: до конца моих дней не проронить ни единого слова, могущего повредить делу, которому посвятил свою жизнь, и никогда не стану на путь, вредный партии и Сов. Союзу. Прошу также отдать распоряжение не трогать моей старухи матери. Она ни в чем не повинна. Я последний из четверых детей, которых она потеряла.

Швед».

Чтобы сделать свою клятву более весомой, Орлов отправил с тем же курьером свой «полис пожизненного страхования». Это был список совершенно секретных имен, операций, в которых он принимал участие, и перечень информационных сюжетов, которые он был готов сделать достоянием гласности, если на его жизнь будет совершено покушение. Если верить материалам досье Шпигельгласса в НКВД, то это письмо произвело впечатление на Ежова. Он распорядился не трогать Орлова в случае его обнаружения. В общем, коварный Орлов шантажировал органы

госбезопасности и заставил их смириться с его шантажом1.

Один знакомый адвокат устроил ему встречу с министром юстиции США Фрэнсисом Биддлом, и Орлов дал ему всяческие заверения, а в ответ получил разрешение остаться на жительство в Соединенных Штатах. После этого он и его семья исчезли из поля зрения, проживая в безвестности с 1938 по 1953 год главным образом в городе Кливленд под именами Александр и Мария Берг. (Их дочь, страдавшая последствиями ревматического воспаления, умерла в июле 1940 года). После смерти Сталина Орлов публикует книгу под названием «Тайная история преступлений Сталина», которую он сам же перевел на английский язык. В ней он рассказал, как Сталин организовал убийство Кирова и вверг страну в пучину кровавого террора.

«Именно на Сталине лежит вина, — утверждал Орлов, — за то, что советские разведывательные службы, до этого верные и преданные высшему революционному идеалу, оказались прибежищем порочных карьеристов и оппортунистов». Книга имела значительный успех.

Американские спецслужбы, поставленные в довольно сложное положение этими запоздалыми разоблачениями советского перебежчика, оказавшегося к тому же еще и генералом, проявили неожиданный интерес к Орлову. Его вызвали на серию бесед вначале в ФБР, а затем в ЦРУ. Позднее, в 50-х годах, ему пришлось предстать перед подкомиссией сената по вопросам внутренней безопасности и приводить убедительные улики против Марка Зборовского — действовавшего в Нью-Йорке советского разведчика. Он также рассказал о том, как в 1936 году он организовал отправку в Советский Союз «по соображениям безопасности» золотого запаса Испании, оценивавшегося приблизительно в шестьсот миллионов долларов. Это золото так никогда и не было возвращено. В 1963 году Орлов написал учебное пособие по ведению партизанских войн. В ответ на проявленную им благонадежность власти тоже отнеслись к нему благожелательно и предоставили ему американское гражданство. Вплоть до его смерти в 1973 году в возрасте семидесяти семи лет он пользовался благосклонностью сената США за его вклад в контрразведывательную деятельность американских спецслужб; его свидетельские показания в сенате были опубликованы в виде специального издания под названием «Наследство Александра Орлова». Его бумаги были помещены в государственный архив с условием открытия доступа к ним не ранее 1999 года.

Возникает вопрос, действительно ли Орлов сдержал свое слово и не сказал ничего в ущерб партии и СССР?

В его книге описаны злоупотребления партии властью, а показания в сенате пролили свет на советские методы разведки. Его рассказ о похищении испанского золота, конечно, не улучшил отношений между Советским Союзом и Испанией. Но в отношении советских разведывательных операций, проводившихся уже в период его пребывания в США, он молчал как рыба и комментировал американцам только информацию, обнаруженную в «исторических материалах». Что касается Зборовского, то Орлов знал, что ФБР уже его разоблачило, поэтому он всего лишь подливал масла в огонь. Однако в отношении самого себя он не сообщил, что в Испании он руководил «отрядом коммандос», в задачу которого входило уничтожение троцкистов или тех, кого они таковыми считали. И о том, что он вербовал идеалистически настроенных американцев в состав Интернациональных бригад. Или же что еще до Испании, во время пребывания в Лондоне, он принимал участие в вербовке основных фигурантов «кембриджской агентурной сети» — Кима Филби, Дональда Маклина, Гая Бёрджесса, не считая еще трех десятков агентов, так до сих пор и не выявленных. В этих делах он полностью сдержал данное им слово и в течение двадцати лет скрывал от ФБР и ЦРУ разведывательную информацию, имевшую очень важное значение.

Это говорит о том, что в Советском Союзе он не заслуживал звания предателя. Он ушел от Ежова, отрекся от Сталина, но оставался верен ленинскому идеалу и его концепции советского государства. После смерти Сталина КГБ неоднократно принималось оценивать ущерб, нанесенный Орловым, и даже дважды в последние годы его жизни проводило беседы с ним в Кливленде. Оно пришло к однозначному выводу, что Орлов остался патриотом. Ему выдали свидетельство на возвращение на родину, но он отказался от него, сказав, что его страна стала для него чужой. И в этом ему можно было поверить.