Охота за атомной бомбой: Досье КГБ №13 676

Чиков Владимир

В апреле того же года молодой англичанин по имени Джеральд Брук, преподававший русский язык в одном из лондонских колледжей, совершил ошибку всей своей жизни. Водя группу иностранных туристов по Москве, он согласился распространять листовки некой антисоветской организации. За это он был арестован, отдан под суд и приговорен к пяти годам лишения свободы. Общественность Великобритании пришла в волнение, но что она могла поделать? Он был виновен по советским законам и потому отправлен в тюрьму.

Отбывали наказание и Крогеры: Хелен — в женской тюрьме Стайл, в Чешире, а Питер — в тюрьме Манчестера Стренджуэйс. Условия заключения были очень суровыми. Поскольку Крогеры считались особо опасными преступниками, то

за ними велось круглосуточное наблюдение. Им случалось болеть, и тогда они писали протесты, но это нисколько не меняло их участь к лучшему. Питер однажды заболел фурункулезом — болезнь была вызвана переохлаждением и антисанитарными условиями. Его поместили в госпиталь лондонской тюрьмы Уормвуд-Скрабз, а затем перевели на остров Уайт, в тюрьму особого режима Паркхерст. Там по меньшей мере у него появилась возможность выращивать овощи. Несколько раз он направлял петиции с просьбой пересмотреть дело жены на имя Маргарет Тэтчер, в то время рядового члена парламента, но получал лишь вежливые ответы.

В тюрьме Крогеры вели дневники, обменивались письмами, занимались всем, чем могли. С весны 1964 года Питер начал получать письма от Арни Перфильева из Польши. Тюремная цензура, не знавшая, что письма писал Лонсдейл, спокойно пропускала их. Придерживаясь изложенной на суде версии об их отношениях, Лонсдейл уверял Питера, что ему непременно придет на помощь, он передавал приветы от своей жены, от «Арни младшего», родившегося, когда Лонсдейл находился в заключении. Питер стал тогда крестным его отцом заочно.

Три года спустя Хелен тоже стала получать письма от своей «кузины» Мари, жившей в Варшаве на Вавельской улице. На самом деле письма писал Юрий Пермогоров, сотрудник московского разведцентра и написаны они были эзоповым языком. А в начале 1969 года она неожиданно получила волнующую телеграмму от своей несуществующей кузины. «В этом году, — писала Мари, — мы выпьем вместе вина, сделанного из винограда с плантаций в Люблине». Крогеры понимали, что это означало. Они перечитывали такие фразы каждый день, предвкушая радостную сцену встречи. Они знали, что Центр прилагает все усилия к их освобождению.

В июле британские газеты опубликовали удручающую новость: Джеральда Брука советские власти обвиняли в попытке совершить побег из тюрьмы вместе с другими заключенными. В Великобритании накалялись страсти: Бруку грозили в СССР увеличить срок до 14 лет. Телевизионные программы знакомили с Бруком каждую семью. Долгое ожидание его жены превратилось в настоящую голгофу для всей нации. Политики не знали, как вызволить Брука из тюрьмы. И в этот момент вспомнили о Крогерах.

Во время переговоров Советский Союз согласился освободить не только Брука, но и двух молодых англичан, сидевших в тюрьме за ввоз марихуаны.

И вот в воскресенье 25 октября 1969 года читатели «Таймс» обнаружили на первой полосе сенсационный заголовок со следующим текстом:

«Отъезд Крогеров под брызги шампанского.

Варшава. 24 октября. Советские шпионы Питер и Хелен Крогер вылетели сегодня навстречу свободе, поднимая бокалы шампанского, пожимая всем руки и шутя по поводу долгих лет, проведенных в британских тюрьмах.

— Как все же прекрасно вновь видеть счастливые человеческие лица, — радовалась миссис Крогер, осматривая салон купе первого класса «Трайдента» — лайнера «Бритиш эрланз», увозившего их сегодня утром из Лондона в Варшаву.

Вследствие сделки, заключенной с Советским Союзом, Крогеры — центральные фигуры Портлендской шпионской сети — были выпущены на свободу, отбыв в тюрьме восемь из двадцати лет. Их обменяли на Джеральда Брука, преподавателя, арестованного в России за ведение антисоветской пропаганды.

Самолет пролетел над Лондоном и взял курс на Польшу. Во время полета Крогеры любезно беседовали с экипажем «Трайдента».

—

Двадцать четвертого июля мы узнали о нашем скором освобождении, — рассказывал мистер Крогер, — однако нам разрешили видеться друг с другом задолго до того, как мы вышли из тюрьмы.

55-летняя миссис Крогер добавила:

— Во время нашего пребывания в Англии он мне ни разу не сказал, что любит меня…

Ее муж Питер улыбнулся и нежно ответил:

— Вот теперь, когда мы снова вместе, я говорю, что очень люблю тебя…

Западным журналистам не разрешили фотографировать Крогеров в аэропорту Варшавы. Супруги уехали в город в микроавтобусе в сопровождении полицейского эскорта.

Но прежде чем выйти из самолета, Питер Крогер повернулся к журналистам, которым предстояло проделать обратный путь, и сказал, помахав им рукой:

— Когда вернетесь, передайте от меня привет всем моим собратьям по тюрьме Паркхерст».

В руках Питер держал огромного белого плюшевого медведя, которого ему подарили заключенные во время прощального ужина. Никто из журналистов не сомневался, что он и его жена отправятся теперь в Москву.

Действительно, на следующий же день Крогеры приземлились в московском аэропорту Шереметьево, где их встречали Александр Корешков, постаревший на 16 лет, и незнакомый им высокий элегантный человек — Юрий Пермогоров. Пермогоров поспешил сообщить Крогерам по-английски, что он кузен Хелен, которого она никогда не видела. Все от души посмеялись этой шутке и отправились к ожидавшей их машине. Они приехали в скромный с виду дом, где Крогеров ожидал торжественный прием. Едва Питер и Хелен вошли, как их обступили друзья, жившие в разное время в разных странах и под разными псевдонимами: Марк, Бен, Джонни, Антон, Фишер, Лонсдейл… Яцков и Квасников не захотели появляться в аэропорту, где их могли выследить западные журналисты. Они и теперь безукоризненно соблюдали правила конспирации.

В мае следующего, 1970 года на свободу вышли и два последних члена портлендской пятерки — Гарри Хаутон и Этель Джи. Через год они поженились, а в 1972 году Хаутон опубликовал книгу «Портлендская операция. Автобиография шпиона», где он полностью оправдывал себя. По его признанию, все его неприятности начались еще в Польше, где он «искал себе любовницу» из стана противника.

Их откровения

Заслуги Крогеров наконец были признаны. Через несколько дней после их возвращения в Москву появился секретный Указ Президиума Верховного Совета СССР:

«Указ.

За успешное выполнение специальных заданий по линии Комитета государственной безопасности в сложных условиях капиталистических стран и проявленные при этом мужество и стойкость наградить орденом Красного Знамени

— Коэна Морриса,

— Коэн Леонтину.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР

Н. Подгорный

Секретарь Верховного Совета СССР

М. Георгадзе

Москва, Кремль.

17 ноября 1969 года».

Сразу же после опубликования Указа друзья Крогеров стали хлопотать, чтобы им было предоставлено советское гражданство. И вновь воспротивился Михаил Суслов. Однако Юрий Андропов — новый руководитель КГБ — сумел настоять на своем.

Став гражданами СССР, Крогеры объездили всю страну. Затем они сочли своим долгом поделиться опытом и знаниями с молодыми разведчиками КГБ. В конце концов они отошли от дел и стали вести замкнутый образ жизни. Они не захотели больше пользоваться своими старыми псевдонимами — ни Крогер, ни Бриггс, ни какими-либо еще — и взяли себе новую фамилию. Питер так и не выучил русский язык в достаточной степени, чтобы общаться с москвичами. Безусловно, это отрезало его от внешней жизни. Хелен более или менее освоила русский язык.