Охота за динозаврами
Шрифт:
– Решено, - объявил я.
– Ты поведешь нашу экспедицию к священному камню. Завтра мы возвращаемся в Бумба, и, как только окончится время дождей, ты поведешь нас туда, где твой отец видел чудовищ.
– Я достану карабин?
– подозрительно спросил Квали.
– Я даю тебе карабин и патроны, если укажешь следы чудовищ. Только следы...
Квали закусил губы и поглядывал на меня исподлобья.
– Не обманешь, начальник?
– Если укажешь следы, не обману.
– Да, - торжественно произнес он.
– Квали отведет экспедиция и укажет следы больших зверей.
Через неделю мы были в Бумба. Я поручил Вуффу и Джонсону погрузить на пароход редких животных, которых мы отправляли
Я занял номер в Гранд-отеле. Несколько дней ушло на оформление дел, связанных с новой экспедицией, на писание писем и на составление отчета для мистера Лесли Бейза. Затем я засел в Центральной научной библиотеке, чтобы просмотреть новые геологические и палеонтологические журналы. В одном из них оказалась заметка известного русского палеонтолога, недавно возвратившегося из Абиссинии. В горах Сибу он обнаружил на плите песчаника верхнетретичного возраста загадочные следы, оставленные, по его мнению, новым видом крупного ящера. Опираясь на различные материалы, в том числе и на абиссинский фольклор, ученый высказывал предположение, что в неисследованных районах Центральной Африки крупные ящеры могли сохраниться до четвертичного времени, а может быть, даже и до современной эпохи.
Я вышел из библиотеки в отвратительном настроении. Связанный контрактом, я не только не имел возможности опубликовать то, что знал, но даже не мог написать письмо автору статьи и поделиться с ним своими взглядами.
Погруженный в невеселые размышления, я медленно шел по центральному бульвару, не обращая внимания на дождь, который лил все сильнее и сильнее. Вдруг кто-то тронул меня за рукав. Я оглянулся. Передо мной стоял невысокий, коренастый человек в прозрачном плаще из серого пластиката. Из-под прозрачного капюшона глядели широко расставленные, удивительно знакомые глаза.
– Турский?.. Збышек!.. Какими судьбами?
Он отбросил капюшон, и я сразу узнал его. Это был инженер Мариан Барщак из Варшавы.
Летом 1939 года мы оба были призваны из резерва, попали в один полк. Когда Гитлер начал войну, наш полк находился под Калишем и принял на себя первый удар. После разгрома полка мы, чудом избежав плена, укрылись в Карпатах. Я работал там до войны и знал каждую тропу, каждый перевал. Горами добрались до румынской границы. Потом много месяцев провели в Румынии, весной 1940 года вместе оказались в Марселе. Тут наши пути разошлись. Меня пригласили для проведения геологических исследований в верховьях Нила, а Мариан уехал в Лондон, чтобы вступить в формирующуюся там польскую армию...
Мы обнялись и расцеловались.
Через несколько минут мы уже сидели за столиком ресторана в Гранд-отеле.
– Почему не возвратился?
– было первым вопросом Барщака.
– А ты?
– Я вернулся в сорок шестом. Служил в Войске Польском, потом перешел на дипломатическую работу. Сюда прибыл в командировку. А что поделывал ты?
Я коротко рассказал о себе.
Барщак качал седеющей, коротко остриженной головой.
– Надо возвращаться, Збигнев, - сказал он, когда я кончил.
– Новой Польше нужны опытные геологи. А ты торчишь в эмиграции. Неужели тебя никто не ждет у нас?
– Никто. Родные и близкие погибли во время оккупации. Я остался один. Понимаешь, совсем один, Мариан. А здесь были работы, начатые сразу после войны. Хотел закончить... Так и шли годы... Трудно возвращаться, когда тебя никто не ждет.
– Но друзья, Родина?..
– С друзьями связи прервались еще в войну. Знаешь, как все это было...
– Ты обзавелся новой семьей?
– Нет. На это тоже не хватило времени... Вот разделаюсь с экспедицией в Конго и обязательно вернусь в Польшу. Я ведь мечтаю продолжить работы в Карпатах.
– Все зависит только от тебя, Збигнев. Если хочешь, напишу в Варшаву. К приезду тебя уже будет ждать интересная работа.
Я сказал, что подумаю. Мы проговорили до поздней ночи и условились писать друг другу.
Когда мы прощались, Мариан поинтересовался, где работала моя экспедиция. Узнав, что я недавно прилетел из Экваториальной провинции, он оживился.
– Само провидение послало тебя, - обрадованно сказал он.
– Ты, вероятно, сможешь помочь. Мне поручили выяснить судьбу одного чешского кинооператора. Парень около года назад приехал в Конго и исчез. Он должен был отснять несколько сот метров пленки для кинохроники, а ему жара или содовая вода ударила в голову. Захотел экзотики. Отправился зачем-то в Экваториальную провинцию, и там его след затерялся. Есть сведения, что его видели в Бумба с одним охотником, а потом он как в воду канул. Местные власти начали расследование. Так вот, ты не слыхал об этом кинооператоре? Его звали Мирослав Грдичка.
– Нет, не слышал о нем. А как звали охотника?
– Кажется, Ричардс.
Я подскочил на стуле.
– Ричардс?
– Ты знаешь его?
– Да... А собственно, нет... Но знаю, что месяцев пять назад его растерзал лев. Это случилось перед моим приездом в Заир.
– О гибели охотника и я слышал, - задумчиво сказал Барщак.
– Но с Грдичкой их видели гораздо раньше - месяцев восемь назад... Ты возвратишься в Бумба?
– Еще до окончания периода дождей. И сразу выеду на север, в неисследованные районы Экваториальной провинции.
– Попробуй навести справки на месте, а потом по деревням, через которые пойдет экспедиция. Человека с киноаппаратом не могли не заметить.
– Обещаю, Мариан. Судьба этого кинооператора меня самого заинтересовала. Как узнаю что-либо, сразу извещу тебя.
В эту ночь я долго не мог заснуть. Разговор с Барщаком снова всколыхнул мысли о возвращении. Может быть, действительно в Польше я найду друзей. Исчезнет это чувство одиночества... А тираннозавр? Неужели он все-таки существует? Ричардса видели с кинооператором. Вероятно, они путешествовали вместе. Потом Ричардс послал снимок тираннозавра мистеру Бейзу, а кинооператор исчез. А Ричардс не умел фотографировать... И были еще какие-то два туземца, которых затоптал белый носорог. И растерзанный белый носорог есть на снимке... И есть еще негр Квали, который немного говорит по-английски и обещал показать следы больших зверей. Эти звери могут оказаться динозаврами. А динозаврам полагалось бы давно перейти в ископаемое состояние. Но вот русский палеонтолог пишет, что они могли сохраниться. И я тоже так думаю, но писать об этом не могу. И негр Квали... Он хочет получить карабин. Интересно, зачем ему карабин?.. А Ричардс не умел фотографировать...
В комнате было душно. За окном шумел дождь. Я ворочался с боку на бок и забылся тяжелым сном лишь под утро.
И вот мы снова в зеленом океане джунглей. Медленно движется колонна машин. Едем по узким тропам, проложенным в непроходимой, перевитой лианами чаще, иногда напрямик, прорубаясь сквозь заросли. Каждое утро я со страхом жду, что Квали скажет:
– Машина дорога больше нет.
Это будет означать, что надо переложить снаряжение на носильщиков и продолжать путь пешком в знойной духоте тропического леса. Но Квали молчит. Каждое утро он усаживается рядом с шофером головной машины, и мы едем дальше. Как он отыскивает путь в бесконечном зеленом лабиринте? Он ведет экспедицию на северо-запад. Я давно потерял представление, где мы находимся. Карты нет. По-видимому, мы огибаем Большие болота с севера. Уже несколько дней не попадается никаких признаков жилья. Только узкие, еле заметные тропы. Кто их проложил, люди или животные, я не знаю.