Охота
Шрифт:
— Нет, я…
— Кажется, вы нервничаете. В чем дело?
— Нет, нет, я не нервничаю. Просто не могу дождаться Охоты. Она ведь начнется всего через несколько часов. Через пять или шесть? Не уверен, что знаю, сколько сейчас времени.
— Скорее, через четыре часа. Говорят, что на нас идет ураган. Стемнеет раньше, чем обычно. — Он пристально смотрит на меня. — Не теряйте голову. Она вам понадобится.
— Я знаю, но трудно оставаться спокойным. Многие бы сделали что угодно, лишь бы оказаться на моем месте.
— Думаете?
— Да. Предполагаю, что да.
— Хорошо, — кивает он, — это именно тот настрой, который нужен. — Он бросает взгляд влево. — Излучатели подо мной. Я счел за лучшее держать их подальше от остальных.
— Разумеется. — Дипломаты стоят в нескольких футах от нас. Рядом с ними тетрадь Ученого.
— Не мог заснуть. Так что решил почитать эти записи. — Он впивается взглядом в мои глаза. — И кое-чего я не могу понять…
В этот момент тишину прорезает жуткий кошачий вопль. Это Пресс. Луч успел сфокусироваться и стать острым как нож, он коснулся ее свесившейся во сне руки и прожег дыру в ладони. Я чувствую запах горящей плоти, а затем библиотека взрывается воплями и завываниями — проснулись остальные. Глаза Пресса широко раскрыты от боли. Я оборачиваюсь. Директор все еще свисает с потолка и не отрывает от меня глаз. На мгновение он смотрит в сторону и видит позади меня яркий луч света, видит, что я стою прямо на его пути, и видит, что меня это не беспокоит. В его глазах сменяют друг друга подозрение, понимание и гнев.
Луч выдал меня. Меньше всего я ожидал, что из всех подстерегающих меня опасностей самой страшной окажется солнечный луч. Я всегда предполагал, что чихну, или зевну, или кашляну не вовремя — меня предаст мое тело.
Но не это. Как могло что-то настолько чистое, простое, прекрасное оказаться настолько гибельным? Забавно, как часто красота оказывается предательской.
Я пячусь назад, спотыкаюсь о дипломат с излучателем и падаю на него так сильно, что он уезжает в другой конец зала. Поднимаю глаза. Директор исчез. Крики, тяжелые удары ног об пол, грохот отбрасываемой мебели, царапанье когтей по деревянному полу. И тишина.
Я застываю, ожидая какого-нибудь звука. Наконец он раздается: долгий, переливчатый вой, доносящийся из восточного крыла. Они спасаются от света там. Затем шепот — все говорят одновременно и очень возбужденно. Наконец высокий крик, на этот раз полный не страха, а жажды, сочащийся страстной жаждой. К первому голосу быстро присоединяются остальные. Мое сердце заходится в панике, я вскакиваю на ноги. Они поняли, они идут ко мне, надо двигаться.
Я срываюсь с места. Луч теперь светит в полную силу, протянувшись от стены к стене, как веревка.
Что-то движется ко мне — какая-то размытая тень, — перескакивая через столы. Прыгает вниз со шкафа. Это Пресс, летящая по воздуху с чудовищной скоростью. Летящая ко мне.
Я закрываю глаза. Я мертвец.
Тут до меня доносится жуткий крик, сопровождаемый треском и запахом дыма. Луч. Она приземлилась прямо в него, и он прожег у нее в груди глубокую борозду. Она лежит на полу по другую сторону от луча, закрыв глаза рукой, ее рот перекошен в беззвучном крике боли.
Я кое-как поднимаюсь на ноги, но тут же спотыкаюсь о перевернутый стол. Падая, краем глаза замечаю тени остальных. Они бегут ко мне с невероятной скоростью, хоть им и приходится прикрывать глаза руками. Их вскрики и шипение вонзаются мне в уши, как острые когти.
Я падаю на пол, ударяясь головой обо что-то металлическое. Из рассеченной кожи выступает кровь, рычание становится совершенно безумным.
Они бросаются ко мне почти синхронно — левые руки прикрывают глаза, правые с бритвами когтей протянуты ко мне. И так же синхронно вскрикивают от боли, когда пересекают луч. Их отбрасывает назад.
Моих ноздрей достигает отвратительный запах паленой, гниющей плоти. Надо двигаться, но льющаяся из раны над бровью кровь ослепляет меня. Я стираю ее рукавом и вижу, как охотники поднимаются на ноги, жажда заставляет их двигаться нервно и резко. Это кровь, их сводит с ума запах моей свежей крови. Они бросаются на меня снова, но на этот раз не повторяют ошибку: теперь они кидаются на стены и пытаются добраться до меня по потолку.
Это зрелище заставляет меня наконец двинуться с места. Адреналин выплескивается в мою кровь, и я едва не забываю. Забываю об излучателе. Это о дипломат с ним я ударился головой. А под ним лежат записки Ученого. Не успев подумать, что делаю, я хватаю книгу за завязку, похожую на тонкий крысиный хвост, и сую за пазуху. Дерево корешка впивается мне в живот. Потом беру дипломат и размахиваю им. Воздух вокруг меня снова наполняется вскриками, в которых мешаются боль и жажда. По узкому коридору, ведущему в фойе, я бросаюсь к выходу.
И тут…
Один из них — Физкультурник — приземляется прямо передо мной, как будто с потолка упала черная сосулька. Я врезаюсь в него спустя тысячную долю секунды и застаю врасплох. Он протягивает руку, когда я проношусь мимо, и задевает мое плечо (он оцарапал меня? оцарапал?), заставляя развернуться. Я еще лечу, размахивая рукой с дипломатом, когда Физкультурник бросается на меня.
Дипломат разбивает ему лицо и распахивается. Излучатель, подпрыгивая, падает на пол.
Удар на секунду оглушает Физкультурника. Я наклоняюсь за излучателем, но в этот момент он хватает меня за лодыжку и тянет к себе с силой, достаточной, чтобы вырвать ногу из бедренного сустава. Я чувствую, как его когти рвут мои брюки, протыкают кожу.
Я вскрикиваю и полубессознательно снимаю излучатель с предохранителя.
Физкультурник почти подтянул мою ногу к своему лицу. Рот у него раскрыт, клыки оскалены.
Я нажимаю кнопку, и луч света попадает мне в ногу. Впрочем, этого достаточно, чтобы Физкультурник меня отпустил. Он отступает, но тут же снова бросается на меня.
На этот раз я попадаю ему прямо между глаз. Он падает, как будто от удара молота.
Остальные бегут ко мне.
Физкультурник, крича от боли, вскакивает на ноги, из раны во лбу льется густой гной. Излучатель надо включить на полную мощность. Но у меня нет времени возиться с настройками: стоит мне на мгновение замешкаться, как они вцепятся в меня.