Охота
Шрифт:
— Купол. Там мы сможем выжить. Как те геперы. Прожить там годы.
— Нет. Я не верю…
— Это получится. Купол работает на автоматике. Он поднимается на закате, опускается на рассвете. Он всегда будет нас защищать.
Я смотрю ей в спину. Нет, я не в состоянии больше смотреть и видеть только спину, я подхожу к ней, беру за руку и разворачиваю к себе.
Лицо выдает то, что скрывают твердый голос и прямая осанка, — по ее щекам текут слезы.
— Пепельный Июнь…
— Это единственное, что нам остается, — она заглядывает мне в глаза, — и ты сам это прекрасно знаешь, правда же?
Нам. Слово эхом отдается у меня в ушах.
— Я не позволю… Сейчас им нужен только я. Ты можешь и дальше жить своей жизнью.
— Я ненавижу эту жизнь! Больше, чем ты свою.
— Но у тебя хорошо получается. Я видел. Ты можешь продолжать…
— Нет! Я ненавижу ее всем своим существом. Я никогда не вернусь к ней одна. Я не смогу опять надеть маску, похоронить все свои желания. — Ее глаза загораются чувством, которое я сначала принимаю за гнев, но затем она произносит: — Ты изменил меня, Джин. Теперь я не смогу вернуться к прежней жизни. Только не одна, не без тебя. — Она шмыгает носом. — Купол. Это единственный выход для нас.
— Купол — тюрьма. Здесь ты по крайней мере останешься на свободе.
— Здесь тюрьма — моя собственная кожа. Похороненные желания, подавленные улыбки, фальшивые жесты, фальшивые клыки — все это замки на дверях куда более страшной тюрьмы.
Мысли в моей голове несутся с бешеной скоростью, закручиваются водоворотом. Но ее глаза заставляют меня успокоиться, служат якорем. Я иду к ней, не в состоянии сделать ничего иного, обхватываю ее лицо руками. Мои ладони у нее на щеках, пальцы на подбородке, я поглаживаю ее маленькую, влажную от слез родинку.
— Хорошо, — соглашаюсь я, улыбаясь вопреки всему. — Хорошо. Давай так и сделаем.
Она улыбается мне и зажмуривается, из-под век выкатывается еще несколько слезинок.
Неожиданно снаружи доносится громкий, раздирающий уши крик. Мы переглядываемся. За ним следует еще один, полный мучительной боли. И тишина. Еще один адский вопль. Мы бросаемся к окнам.
Кто-то пытается выбраться из библиотеки. Физкультурник. Он держит над головой солнцезащитный плащ. Но плащ никогда не предназначался для дневного солнца. Физкультурник, спотыкается, затем продолжает идти, переставляя мягкие, как губка, ноги. Когда он подходит ближе, я вижу, как его кожа — бледная, словно светящаяся — начинает таять под лучами солнца, из его глаз сочится гной. Он вскрикивает еще и еще раз, несмотря на то что его голосовые связки уже расплываются. Тем не менее плащ дает ему достаточную защиту: он доберется до главного здания. Доберется и расскажет всем обо мне. О том, что я гепер. О том, что я гепер и я в этом здании.
Пепельный Июнь резюмирует ситуацию с леденящей душу прямотой:
— У нас нет времени до заката.
Мы, не желая верить своим глазам, наблюдаем, как Физкультурник открывает двери и падает внутрь. Теперь он здесь. Он здесь.
Я мотаю головой.
— Иди. Они знают только про меня. Тебя не должны застать со мной рядом. Не то признают моей сообщницей. Это тебя выдаст.
— Я останусь с тобой, Джин.
— Нет. Я постараюсь прорваться наружу. Если двигаться достаточно быстро, у меня может получиться. Ты придешь, когда сможешь. Если не сегодня, то завтра. Встретимся в Куполе. Пока они тебя не подозревают, с тобой все в порядке. Им нужен только я.
Жуткий вой прорезает тишину в коридоре — пронзительный звук, от которого, кажется, вздрагивает все здание. Шум, глухие удары в отдалении. Другой вопль, тише, но также полный муки.
Пепельный Июнь неожиданно застывает. Я вижу, как понимание чего-то обрушивается на нее, как ледяной душ. Она словно парализована ужасом.
— В чем дело?
Она поворачивается ко мне спиной. Когда заговаривает, голос ее дрожит, она не может заставить себя посмотреть на меня.
— Джин, — произносит она, — иди к мониторам. Посмотри, что там происходит.
— Что ты собираешься делать?
— Останусь тут, — странным тоном отвечает она.
Я иду к мониторам, мне и самому интересно, что сейчас творится в Институте. Поначалу я не вижу никакого движения. Все погружено в темноту, все спят. Но тут замечаю монитор в самом углу. Физкультурник извивается на полу фойе. Его рот растянут, как будто он беззвучно зевает. Только я знаю, что на самом деле он не зевает, и далеко не беззвучно. Он кричит так, что ужас пробирает до костей. На мониторе, показывающем главный зал, гости, все еще свисающие с люстры, начинают шевелиться. Люстра дрожит от этого движения. На других мониторах те, кто заснул на вентиляционных трубах в коридорах, тоже просыпаются, открывают глаза.
— Мне надо бежать, — кричу я Пепельному Июню, разворачиваясь, чтобы выбежать из зала.
Но ее уже нет.
Я не знаю, как понимать ее неожиданное исчезновение. Она послушала меня, пытаюсь я себя убедить, но почему-то не получается. Тут происходит что-то совсем другое.
Коридор, ведущий к центру управления, пуст.
— Пепельный Июнь! — кричу я во всю силу легких, не думая уже о том, слышит ли меня кто-нибудь. Но мне отвечает только эхо.
Нельзя терять ни секунды. Я бегу по коридору, сворачиваю в другой. После яркого света в центре управления тьма здесь кажется непроглядной. Если мне удастся добраться до Физкультурника раньше остальных, я смогу избавиться от него. Вынести наружу. Это заставит его умолкнуть и даст мне время до заката.
Неожиданно я понимаю, что Пепельный Июнь пошла именно туда. В фойе, чтобы заставить Физкультурника замолчать. Она знает, что я бы никогда ей этого не позволил.
Злость и сумасшедшая нежность придают мне сил, когда я бегу по второму коридору и вылетаю на лестницу. Я смотрю вниз, в темный колодец, и слышу вопли и крики. Грохот ботинок, шлепанье босых ног, хлопанье дверей. Звуки доносятся до меня спутанными, смешанными с эхом.
Слишком поздно.
Они знают. Они все уже знают.
Затем, со звуком, напоминающим пушечный выстрел, распахиваются двери несколькими пролетами ниже. Бешеный топот множества ног, скрежет длинных ногтей по металлу перил. Шум поднимается. Ко мне. Ко мне несется шипение множества голосов. Воздух в лестничном колодце сотрясает животный вопль. Они почуяли мой след. Они идут ко мне.
Я разворачиваюсь и бегу. Туда, откуда пришел, в центр управления. Они бегут за мной, ярость делает их быстрее, вскрики эхом отдаются от стен. Мне надо пробежать всего два коридора. Всего два.