Охотничий меч
Шрифт:
– Истинно говорит Подгорный Пророк – «устами малых сих…». – гном лукаво сверкнул глазами. – А тебя ведь некоторые…
– Да, да. – отмахнулся Сергей от очередной колкости. – Я не верю в случайность всего этого. Даже в Лесу. У такой команды, с такой сетью – нет. И это очень тревожит, честно говоря.
– Да уж… Что ещё думаешь?
– Да всё просто. Если не случайно – значит, подстроено. В предательство кого-то из команды я тоже не верю. Эльфы, в Лесу, в команде Риадаила – не верю. Значит, кто-то другой. Причём вряд ли перед вылазкой – всё оборудование проверяется несколько раз. Если что-то случилось, то это случилось там. Скорее всего, прямо перед засадой
– Ну. – Троэндор опять потёр лицо. Казалось странным, что от этого движения не высекаются искры и не летит каменная крошка. – Подгорный Пророк говорит, конечно, о недопустимости поспешных суждений… В общем, да.
– А значит, кто-то смог незаметно подобраться к лучшей охотничьей команде Академии. Находящейся в полной готовности. Я не знаю, кто на такое способен. Может, Раэрктах. А может, и нет.
– Или маг в ранге архимагистра. Или очень хорошо специализированный маг. Но это неважно – магия такого уровня в Лесу не действует.
Человек и гном посмотрели друг на друга. Хоть проблема и была высказана вслух, облегчения не наступило. Наоборот, ощущение тревоги стало резче и чётче.
– Похоже, Академия столкнулась с тем, о чём раньше не ведала. – на сей раз первым нарушил молчание гном. – Что ж, на то и Лес.
– Остался последний вопрос – когда я возвращаюсь на работу?
– Это как посмотреть. В штаб Службы ты пойдёшь нескоро. Тебя, Серёжа, переводят под моё начало. Начнём с места засады. Туда отправляли исследовательскую группу, но, как бы кто не считал, я хочу, чтобы ты наведался туда. Посмотри всё там, походи по окрестностям. Я считаю, нам всем будет полезен взгляд с другой стороны. Взгляд Энрола. Когда ты будешь готов?
– Пойду завтра с утра. И так много времени потеряно.
…
Солнечный свет пронизывал кроны деревьев, запуская извечный природный калейдоскоп. Зрелище завораживало, учитывая, что кроны молочно-белых деревьев были усыпаны ярко-синими, почти круглыми листьями. Сергей, редко бывавший в этой части Леса, даже немного ослабил внимание, наслаждаясь непривычной красотой. Шелест, неуловимый голос растений, как всегда, не говорил ему ничего определённого, но и совершенно не передавал никакого неприятного, тревожащего диссонанса. Всё вокруг было спокойно, и такому спокойствию Сергей доверял всецело.
Эта идиллия, впрочем, не продержалась долго. Калейдоскоп испортился – взгляду стали попадаться беспорядочные, исковерканные останки изящных белых остовов и разбросанные вокруг листья, чья синева почти полностью уступила место смертельной черноте. Сергей пошёл прямо по этому изломанному следу, и вскоре перед ним раскинулась лужайка – по сути, дно небольшого оврага. То самое место, где неудачной засадой группы Риадаила началась эта история.
В отличие от деревьев, трава и мох уже успели восстановиться, и следы на почве были трудноразличимы даже для тренированного взгляда. То, что можно было рассмотреть, говорило лишь о самом очевидном – короткой яростной схватке и бегстве зверя. Даже контуры западни почти не различались – только их малая часть, которую обозначили своими суматошными движениями два или три охранителя, впавших в замешательство после удивительной осечки ловушки. Никаких обрывков сети, остатков и улик – всё это, как и ожидалось, было тщательно собрано специальной группой, расследовавшей происшествие по горячим следам. Правда, отчёты этой группы не прибавляли ничего существенного к тому, что и так было перед глазами.
Вскоре пришло раздражение. Сергей заставлял себя осматривать окрестности с полной концентрацией, несмотря на отчётливое ощущение, что выполняет какой-то бесполезный ритуал. Весь его опыт говорил, что реальных шансов найти что-то стоящее нет. Вокруг не было даже намёка на зацепку. Шелест по-прежнему не передавал ничего тревожащего, наоборот, он потерял всю свою специфику, стал почти обыденным. Сергею, уверенному, что всё произошедшее очень важно и значимо, такой фон перестал приносить спокойствие, а начал казаться неуместным, чуть ли не издевательским. Через пару часов бесплодных поисков Сергей пинком вырвал из земли клок травы и, яростно вскрикнув, с размаху сел.
Прошло несколько минут, прежде чем накатившая злость окончательно схлынула, утянув за собой остальные эмоции и оставив лишь всепоглощающую апатию. Не было даже ни капли удивления, хотя Сергей прекрасно понимал, что таких срывов с ним, наверное, и не случалось никогда раньше. Понимал, но удивляться не мог. Не было ни досады, ни раздражения, когда пришло осознание, что придётся возвращаться ни с чем. Не взволновало Сергея и то, что на пути назад он был непростительно сильно отвлечён и погружён в свои мысли.
Почему-то, это были мысли о доме. Не о доме в Академгородке, а о родном доме, где Сергей жил с детства. Правда, родным Сергей называл его только в дань традиции. Сутками напролёт пропадая на улицах и спортплощадках, он видел в своём доме лишь немногим большее, чем бесплатную столовую и ночлежку.
Тем не менее, сейчас перед глазами охранителя стоял знакомый внутренний двор, образованный тремя девятиэтажными коробками. Сергей отыскал взглядом окна своей квартиры на пятом этаже – они были темны и зашторены. Несмотря на вечернее время, вокруг никого не было, и звуки тоже отсутствовали, оставив лишь извечный шум проезжей части. Впрочем, нет, со стороны игровой площадки ещё доносился еле слышный плач. Сергей повернулся туда, но площадка также была безлюдна. Внезапно налетел сильный ветер, слегка стронув старые, покрытые облупившейся краской качели. На его дуновение сразу же ответили кроны нескольких берёз и лип, зашелестев листьями. Шелест получился очень сочный и странный, в нём чудился своеобразный ритм, что-то неуловимое…
Сергей открыл глаза. Городской пейзаж исчез, уступив место небольшому пригорку, находившемуся на полкилометра западнее запланированного маршрута возвращения. Остался только заметно оживший шелест.
И еле слышный детский плач.
О том, что это может быть ловушка, Сергей подумал уже на бегу. После неопределённых, бесплодных, пустых поисков такое резкое оживление обстановки словно пружиной выбросило его вперёд. Он даже опасался скорее рефлекторно, в силу привычки. Всё внутри Сергея было наполнено азартом и необъяснимым, но очень отчётливым ощущением подлинности происходящего. Той подлинности, за которой необходимо следовать.
Плач приближался. На какую-то долю секунды Сергей замешкался. Ему показалось, что, как и в недавнем видении, никого плачущего рядом нет, что это какой-то морок. Но уже в следующее мгновение среди цветного смешения, где ярко-синий начинал переходить в классический зелёный, мелькнуло несвойственное гамме этого места сочетание ярко-оранжевого и коричневого.
Сергей остановился, и размазанные цвета обрели чёткие очертания. Оранжевый превратился в легкий вязаный шарф, а коричневый – в лохматую копну волос. Между шарфом и волосами находилось веснушчатое лицо ребёнка лет девяти с дорожками от слёз на щеках. И пусть слёзы уже не лились, в больших зелёных глазах явственно различался страх.