Охотник и его горгулья
Шрифт:
– Диса, ты откуда? Кем ты была до того момента, как оказалась здесь?
– Я ехала в отпуск. Я… - по ее щекам полноводной рекой хлынули слезы. Женщина беспомощно сцепила руки на груди, отчего стала похожа на полуутопленного котенка, которого в последний момент выхватила из ведра с водой внезапно сжалившаяся хозяйка.
– Погоди, кем ты работала? Чем занималась в жизни?
– понимая, что надеяться на встречу с новой изобретательницей воздушных экипажей просто смешно, я все же это спросил.
– Я учила детей. А еще устраивала праздники. Я хочу домой. Я…
Она
– Хорошо, - прервал я ее.
– Отдохни, вытри глаза, а мы пока подумаем, как вернуть тебя обратно.
Диса испуганно кивнула.
– Пошли наверх, не будем им мешать, - подошла к ней Маринара.
– Доигрались!
– дождавшись, когда женщины поднимутся по лестнице, выпалила прятавшаяся за диваном Нюка.
– Что мы скажем Ньего?
– Ничего! Во всяком случае, сейчас, - ответил я ей.
– Я устал и хочу спать. А утром что-нибудь придумаем. На ночь глядя Главный будет не в восторге от нашего доклада.
– Он и утром не обрадуется, - поддержала меня горгулья
Все реки земли, казалось, перенеслись в небеса, и теперь стремились вниз, к людям, нещадно молотя по крыше, грозясь проломить ее. В выделенной нам комнате с единственным, но весьма внушительным окном были прохладно. Пахло пылью и отсыревшим деревом. Нюке не спалось. Черной статуей она сидела на подоконнике и старалась что-то разглядеть в этом обрушившемся на дом море.
– Мы рыбы в аквариуме. Только вода и воздух поменялись местами, - пробормотал я, засыпая.
Спал я плохо. Буря и стыд за собственный промах не давали покоя. Да и переживал я о том, что натворил. Я просыпался каждые полчаса, и тут же забывался тревожным сном. Кошмары толпились в сновидениях, наперебой предлагая самые неприятные исходы этого дела. Даже привиделось, будто Ньего приказал меня высечь на площади!
А под утро нас разбудил крик полный боли и отчаянья.
Мы выскочили в коридор. По нему со светильником в руках спешила Маринара. Вместе мы бросились в комнату Сарендины. Прошу прощения, Дисы. Та, вся дрожа, металась в кровати в бледном свете раскачивающейся лампы. Темно-коричневый шкаф, точно морское чудовище, не в силах освободиться от невидимых цепей, бессильно клацал дверью. Чашка на столе вытанцовывала сложные фигуры, неумолимо подбираясь к краю. Бирюзовые полотнища штор взбесившимися парусами хлопали по стеклу…
– Опять начинается, - устало вздохнула Маринара.
– Что начинается?
– Превращение.
– Интересно, в кого?
– Нюка запрыгнула на стол, поймав своенравную чашку за миг до падения, и заняла самую удобную позицию для наблюдения.
– Всевеликий Тарден, сделай так, чтобы это была Сарендина!
– пожелал я, как ребенок скрещивая пальцы на удачу.
Надеяться было глупо. Но надежда - это единственное чувство, которое заставляет что-либо делать, даже когда кажется - ситуация непоправима. И я надеялся.
– Держи ее, Охотник, иначе она себе голову о спинку кровати разобьет!
– разволновалась Маринара.
– Горю! Вся горю!
– стонала Диса, вырываясь из наших рук, и раздирая на груди
– Сейчас все будет хорошо!
– уговаривала ее сестра Сарендины.
– Подожди. Вначале всегда так бывает!
Несчастная Диса еще несколько раз дернулась и затихла. Я вытер вспотевший лоб.
Потекли минуты ожидания. Чародейка напоминала окоченевший труп, почти не дышала. Перепутавшиеся волосы скрывали белый шелк подушки. Только на прокушенной нижней губе набухала капелька крови. Я мысленно прочитал молитву.
Наконец многострадальная хозяйка этого дома очнулась и, приподнявшись на локтях, удивленно уставилась на нас ярко-зелеными глазами.
– Хвала Всевеликому!
– прошептал я.
– Что ты натворил, Охотник?!
– сразу накинулась на меня Сарендина.
– Чему тебя учили?! Как можно было читать заклинание в пограничном состоянии между переходами?! Из-за тебя вместо одной безумной я получила другую! Но к той я уже привыкла, знала, что от нее можно ожидать! А эта кто? Я не проститутка, чтобы пускать в себя кого попало!
– Мы э-э-это как-нибудь уладим. Как только найдем специалиста!
– заверил я ее.
– Специалиста?! Да я тебе сейчас!
Я горжусь собой, ибо я увернулся от чесоточного заклинания. И оно разбилось снопом холодных искр о стену.
– Погоди! Я виноват. Я…
На этот раз нечто неприятное и скользкое шлепнулось мне прямиком на голову. Я кинулся прочь из комнаты. Нюка благоразумно вылетела следом.
В спину нам мчались молнии и проклятья. Но Маринара, используя весь свой богатый опыт общения с сестренкой, усмирила ее. И погони не последовало.
На рассвете Маринара с превеликим трудом (дождь утих, но дороги размыло, в низинах стояла вода) довезла нас до города, за что мы были ей очень благодарны.
Идти в Вольницу, сознаваться в провале задания, было страшно, но иного выхода я не видел. В конце концов, главная ценность для Ордена Огненных теней осталась в нашем мире.
– Заходи, Ванитар, - кивнул мне Ньего, едва я заглянул за нежно-персиковую занавеску.
– Тут дело такое назревает! Как раз для нашего почтенного Тиреля. И ты заодно поучишься, разберешься, во что ввязался.
Сознаваться сейчас? Я в нерешительности замер на пороге, рассматривая своего Изгоняющего. Увы, вряд ли после всего случившегося выпадет честь с ним поработать. И вообще назваться Охотником…
Вопреки моим ожиданиям Тирель Гедари оказался человеком неприметным. Невысокого роста, костлявый, с редкими черными курчавыми волосами, со жгучими черными глазами на бледном продолговатом лице, с ироничной улыбкой. Он больше походил на жуликоватого торговца, коих полным-полно в Манеисе.
– Ого, какого красавца ты ко мне приписал, Ньего!
– Тирель, обладатель высокого, резковатого голоса, отвесил мне шутовской поклон. На узких запястьях звякнули серебряные браслеты-обереги. На шелковой фиолетовой рубашке, казалось, ожила алая кошка, обманчиво лениво протянувшаяся от груди к левому плечу.
– Его же девки одолеют! О работе позабудет.