Охотник на творцов
Шрифт:
— Брут, я, как соавтор “Судьи Желаний”, должен обладать способностью исполнять желания, предвидеть будущее и иллюзиями. И я ими обладал, если создал этот план. Но где они сейчас? Или твои иллюзии…
— Верно, — закивал Брут и робко улыбнулся. — Чтобы всё спрятать, ты запечатал во мне эти способности, а также Веру Максима в тебя. И вообще всю Веру в вашу с Марией историю.
— Логично, — я лишь кивнул и погладил Брута. Он не сделал ничего, чего бы не сделал я. — Но почему?..
— Я не исполнял желания и посылал тебя? — постарался предугадать мысль Брут. — Ты не имел ключ-фразы, способной заставить, ты никогда не отличался вежливостью. Кроме того, способности джинна имеют последствия, всегда негативные. Даже помогая по мелочи, мне приходилось компенсировать это пакостями.
— Я не о том, — усмехнулся я. — Почему не удалось воскресить Марию с помощью желания в самом начале? Я чувствую, не хватало для этого Веры, но имелось и какое-то ещё условие…
— Формулировка желания девушки: “Вот бы в реальности стать героиней какой-нибудь захватывающей истории! Так, чтобы за меня переживали тысячи, даже десятки тысяч людей! Чтобы я была им нужна!” В Чёрный месяц оказалось невозможно устроить достаточный охват, чтобы про девушку узнали и ей сопереживали. А после Чёрного месяца таких слезливых трагедий были тысячи, и её история вновь бы не набрала нужного эффекта. Пришлось устраивать шоу, которое помогло привлечь и бандитов, и власти, и религию, и обывателей.
— И тогда Максим загадал своё желание… — я закивал, в сознании вспыхивали моменты, как я пришёл с Максиму с ужасной новостью. Как он загадывал желание. Как я придумывал план, чтобы исполнить его желание о возрождении сестры. С помощью предсказаний я просчитал оптимальный путь для воскрешения. И начал действовать. Самоотверженно. И глупо. — И меня тогда не смущало, что по плану меня будут пытаться убить?!
— Не очень-то активно и пытались, стоит признать. Максим и Артефактор тебе и вовсе порой помогали: флешка, данные о больнице, убеждение настоятеля…
Настоятель на этих словах задёргался, но ГГ его скрутил до состояния кокона, даже кляп в рот вставил, так что резонных возмущений услышать нам оказалось не дано. Хотя за пределами палатки и послышались крики и даже звук боя. Похоже, Напалков призвал кого-то себе в подмогу… как бы не аватар своего бога! Как бы то ни было, но мои персонажи пока справлялись. Но тут слово взяла Надя. Голос её был тих, но очень проникновенен.
— Ты на столько любил эту Машу, чтобы пойти на всё это? — в вопросе не было вопроса. Даже интереса. Но моя девушка пристально уставилась на меня. Та, кто рисковала ради меня карьерой, свободой и жизнью. Та, кто спасала меня. Она должна была знать.
Я пытался прочувствовать эмоции, которые скрывались в прошлом и пробивались ко мне. Это могла быть эпичная история любви. С интригами и лишениями. С чувствами, пережившими смерть и забытьё. С великим будущем! Но это было не про нас. Я просто ничего не чувствовал. Эмоции были словно скрыты за стеной. Их от меня отделяла стена лет и выгоревшей памяти. Выгоревшей Веры.
— Я считал, так правильно, душа моя, — признался я максимально честно.
— А теперь? — рыкающе уточнила уже Оборотень. — Жевать сопли ты можешь до бесконечности, но теперь ты видишь всю картину. И как собираешься поступить?
Тоже хороший вопрос. Странная ситуация, когда ты почти добился цели, но теперь тебе плевать на эту цель и ты движешься по инерции. Только в силу того, что путь проложен и пройти нужно. Потому как тобой движет чужое желание… да и нечего врать, надежда спасти жизнь девушке! Не самое плохое намерение.
Вот только настоятель… Для того, чтобы девушка жила, он должен лишиться Веры. Стоит ли жизнь одного человека того, чтобы другой потерял Веру, а с ней и память людей о нём? Считай, потерять прошлую жизнь!
И ситуация казалась ещё более неоднозначной, если учесть: исполнение желаний джинном никогда не приводит к хорошим последствиям.
— Нам в любом случае нужен Максим и Артефактор. Первый загадал желание и без него его не отменить так же, как и не исполнить. А за вторым все охотятся. Так что…
Закончить мысль я не успел, так как раздался треск рвущейся бумаги. Сердце пропустило удар, как и вчера, когда я впервые услышал подобный звук. И так же, как вчера, стена палатки справа от меня раскололась пополам, и в проломе я увидел темный зал, заставленный пыльными и частично развалившимися стеллажами с книгами, часть которых валялась на полу в лужах. Прямо напротив меня красовалось: “УДК 53.01 Физика. Теория и природа явлений”. И фотографии четырёх физиков, создателей наруча, смотрели на меня с обложки своего научного труда: Анатолий Павлов, Генрих Шульц, Аки Судзуки и Евгений Чунаев.
И как только мы оказались на втором этаже? Хотя это не главное. Главное, в библиотеку прибыл Артефактор.
Глава 17. Или о том, можно ли сбежать от предсказания?
Я не испугался. Правильно говорят: “Предупреждён, значит вооружён”. Благодаря вернувшейся памяти с осколками плана-предсказания… Должен отметить, я всё ещё ненавижу предсказания! Так вот, после возвращения памяти я знал, кто скрывается за маской Артефактора, и находился во всеоружии. По этой причине я первый шагнул сквозь прореху между реальностью и вымышленным миром, при этом дав знак Наде оставаться внутри — мои персонажи смогут выиграть несколько мгновений для девушки, если всё пойдёт не так.
— Евгений Чунаев, выходи! — крикнул я в полумрак разрушенной библиотеки. — Я знаю, тебя прислал Максим за нами. Мы готовы отправиться в путь.
Да, один из четвёрки создателей наруча, имя которого я вспомнил только в прошлой главе. Более того, теперь я знал его историю и то, как Максиму Козлову удалось втянуть его в наше безумство.
Уважаемый читатель наверняка сейчас в негодовании, ибо нарушено одно из правил хороших произведений: дать возможность уважаемому читателю самому раскрыть сюжетный ход прежде, чем он будет озвучен. А о том, кто скрывается за маской Артефактора не имелось ни малейших намёков! Даже имя Евгения Чунаева не упоминалось ни разу.
Истинно так! Но даже если уважаемый читатель, следивший за всем ходом истории, не имел возможности понять, кто является Артефактором, то мои коллеги Редакторы тем более не могли догадаться. Завербовать для своего крестового похода одного из известнейших людей нашего времени — это то, чем я мог по праву гордиться. Он не был связан с Козловыми. У него не имелось очевидных мотивов тут находиться. И его нельзя было отследить по оружию — оно работало не за счёт Веры, а на тех же принципах, что и наручи.