Охотник на ведьм
Шрифт:
– Они еще и именные... Если этот предназначался Доминику, то где кольцо Петра?
Марьяна вынула точно такое же кольцо из кармана. Я положил оба кольца в портмоне к монеткам.
– Если еще раз что-нибудь подобное выкинешь... Между тобой и мной – нет никого, кто бы мог помешать, тем более из совета.
Я толкнул дверь лавки.
– Неблагодарный ублюдок!
Я остановился, прикрыл дверь и вернулся к ней. Девушка попятилась.
– Ты кому-нибудь еще хочешь отомстить кроме меня?
Она молчала. Я резко шагнул к ней, схватил за горло и прижал к стене.
– Я предупреждал тебя насчет твоих друзей? – пошипел я зло. – Предупреждал?! Какого черта они оказались не в то время не в том месте?!
Она всхлипнула, закрыла глаза, и слезы побежали по ее бледным щекам. Я выпустил девушку и было отступил, но теперь она вцепилась в меня, уткнувшись лицом в плечо и рыдала. Я процедил проклятие и уже мягко прижал к себе и успокаивающе провел по ее черным густым волосам. Наконец, она немного успокоилась, подняла ко мне заплаканное лицо.
– Зачем, Янош? Зачем ты это делаешь?
– Я...
Мы не успели опомниться, как нас притянуло друг к другу, наши губы встретились. Но спустя пару долгих минут она меня оттолкнула.
– Уходи сейчас же, – выдавила она. – Это все полнолуние...
И оттерла губы рукавом.
– Извини... – я развернулся и вышел вон.
3. Полнолуние
Первым делом, придя домой, я снял и встряхнул пальто. Послышался возмущенный писк, и из него кубарем вывалился на пол чертенок.
– Мог бы повежливее, Янош, – произнес он своим глумливым голоском и заскочил на диван.
– Да неужели? – я сцапал его за шкирку и потащил в ванну.
– Нет, Янош, только не мыться! – завопил чертяка.
– Чтобы у меня опять вся квартира псиной провоняла?
Я заткнул в раковине слив, раскрыл на всю мощь кран и ливанул под водяную струю приличную порцию шампуня. Потом, засомневавшись, высыпал туда же полпачки стирального порошка и утопил в пене вопящего черта. Я бы и в стиралку мог без зазрения совести его запихнуть, если бы не был уверен, что тот без труда оттуда смоется. А так я его хоть за загривок крепко держал. Всласть поизмывавшись над чертом, я прополоскал его, замотал в полотенце для рук и поставил на закрытую крышку унитаза. С обвисших его острых ушей текла вода, шерсть слиплась и он стал казаться совсем маленьким, тоненьким, хрупким существом. Но я знал, насколько все это обманчиво. Сам он морщил мордочку, чихал, фыркал и сморкался в край полотенца. Под копытцами натекла лужица, в которой плавала кисточка хвоста. Я вгляделся в цвет подсыхающего меха. Он становился ржаво-рыжим.
– Я думал, ты Черныш, – заметил я.
– Он остался у Элишки, – насупился чертик. – За то время, как мы жили с тобой, мог бы и научиться нас различать.
– Больно надо. Давай, хорош сопли пускать.
– Да, хозяин, – Рыжик с некоторым неудовольствием расстался с полотенцем, отряхнулся, как собака, разбрызгивая остатки влаги, и весь взъерошенный запрыгнул мне на плечо.
– Так кто из вас двоих таскал протухшее крыло вампира и уверял, что это жизненно необходимый талисман? – поинтересовался я, направляясь на кухню.
– Боюсь, мы оба. Но ты путаешь, хозяин. Это была еда, а не...
– Как мило.
– Но мы ведь выкинули его.
– Еще бы.
– Еще бы не выкинули, – подхватил Рыжик и гнусно захихикал. – Ты подумал, что из-за этого крыла мерцало кольцо у охотницы?
– Да, припомнил ваш «талисман», – я за шкирку перетащил черта с плеча на стол, достал бутылку вина, бокал и сувенирный наперсток с гербом города.
– Мне можно и побольше, а тебе, хозяин, доктор категорически не рекомендовал.
– А тебе с твоим братцем не вредно иногда вовремя заткнуться, – я отвесил ему шелбан.
Я выпил полный бокал вина, накапав и Рыжику в наперсток, и принялся готовить себе обед.
– Если бы ты остался там, тебе не пришлось бы этим заниматься, – заметил Рыжик, вылизывая последние капли из наперстка. – Пока я жил у них, я запомнил несколько рецептов старухи, так что, если ты пожелаешь, хозяин, чего-нибудь более...
Он принюхался, мигом перескочил на плиту, суя свой нос прямо в сковородку. Я ткнул ему в пузо вилкой.
– Всегда хотел узнать, каков на вкус поджаренный черт. Брысь, пока там не оказалась твоя шерсть.
– Колбаски! – у него разве что слюнки не текли. – Пахнут ничуть не хуже, чем у старухи.
Он вернулся на стол, облизнувшись и показав мелкие, острые как иглы зубы, и вздохнул.
– Чернышу лучше – его там накормят всякой вкуснятиной.
– Тараканами что ли? Или молью с ее старой шубы?
– Фу, – Рыжик скривился. – Моль на вкус ничем не лучше пыли, а вот таррр...
Я сунул ему под нос блюдечко с нарезанными кружками поджаренной колбасы. И чертик наконец умолк. После обеда мне захотелось жутко спать, как обычно бывает в день полной луны. Я бросил посуду в посудомойку, добрел до спальни и, задернув шторы на окнах, в которых ярко сияло полуденное солнце, не раздеваясь, упал на постель.
Разбудило меня постукивание по оконному стеклу. Комната тонула в темноте. А за портьерами виднелись две размытые тени, которые и производили шум. Рыжик, который спал у меня под боком, буквально свернув уши в трубочку, с недовольным бухтением полез под подушку, но я выволок его оттуда за хвост и подошел к окну с безвольно болтающимся, словно марионетка, полусонным чертом. Я чуть отдернул штору и увидел Элишку. Она что-то заговорила, но до меня не долетело ни звука, пока я не распахнул окно. И тут же обе обнаженные девицы, облаченные только в лунный свет, метнулись внутрь и, дрожа от холода, прижались ко мне.
– Ну, наконец-то, Янош, – Элишка уткнула лицо мне в шею, и я ощутил какие у нее ледяные губы, нос и щеки.
– Вы зачем прилетели? – с неодобрением поинтересовался я. – Да еще в таком виде?
От обеих пахло вином, но пока добрались до меня они протрезвели.
– Сегодня же полнолуние, – постукивая зубами, Катерина прислушалась к какому-то визгу, открыла дамскую сумочку – единственное, что на ней было – и оттуда выскочил лохматый комок.
– А этого вы зачем притащили?! – я уже возмущался в полный голос. – Мне вполне хватает одного.