Охотник на вундерваффе
Шрифт:
Это тогда тоже была своего рода «примета времени», поскольку до нынешних реалий с «Бессмертным Полком» и прочим было еще ой как далеко, а Великая Отечественная война по-прежнему представлялась кое-кому «одним из наиболее кровавых проявлений преступного коммунистического режима» и «неприкрытой сталинской агрессией, направленной на захват половины Европы». В общем, мы заехали к Диме домой, и он неожиданно устроил более чем нехарактерный для прижимистого столичного жителя «аттракцион неслыханной щедрости» – подарил мне широким жестом пачку архивных документов, которые у них уже успели списать на последующую утилизацию.
Мол, возможно, хоть ты их к чему-нибудь применишь, все равно же выбросят. Среди документов была и эта коричневая общая тетрадь. Дима сказал, что с ней связана довольно странная история, которая, по его мнению, не стоит выеденного гроша и ломаного яйца. Некие советские солдаты нашли эту тетрадь
Вроде бы это был некий дневник (а ведь в военное время дневники вести категорически не полагалось, и не только в Красной Армии – если бы кого-то в те времена с этим застукали, вполне могли и под суд отдать), автором которого значился некий старшина А. В. Потеряхин, чья фамилия значилась на последней странице. По характеру это были разрозненные сумбурные записи, за период примерно 1941–1945 гг. Точнее сказать было сложно, поскольку записи обрывались на полуслове и против многих из них, особенно в начале тетради, не стояло вообще никаких дат. Записи в тетради делались простым и химическим карандашом или различными чернилами, почерк был очень мелкий, убористый и крайне неразборчивый. Из-за этого Дима даже не пытался вчитываться в содержание дневника, просмотрев только по десятку страниц в начале и конце тетради. То есть практически это был некий аналог пресловутого «Дневник штурмана Климова» из известных почти всем (если не книге, так хотя бы по двум кинофильмам) «Двух капитанов» В. Каверина…
Последняя запись в тетради вроде бы была датирована 6 или 7 мая 1945 года и обрывалась на полуслове. По логике вещей, как предположил башковитый Дима Пчелин, выходило, что этот самый Потеряхин должен был погибнуть в последние дни войны, где-то у все того же Нордлингбурга, где его дневник потом и нашли.
Но получился занятный казус. Оказалось, что, согласно заокеанским данным, район Нордлингбурга в начале мая 1945 года первоначально был занят частями 9-й американской армии и оставлен ими уже после окончания войны в Европе, когда Германию разделили на те самые оккупационные зоны. Причем американские историки везде писали и пишут о том, что в самом конце войны у Нордлингбурга передовые части их наземных войск натолкнулись на «упорное сопротивление» каких-то разрозненных немецких частей (предположительно из Ваффен-СС), которые явно не желали сдаваться. Поскольку врать янки всегда умели (да и сейчас умеют) здорово, я лично предположил, что какое-нибудь американское разведподразделение тупо напоролось, скажем, на батарею чудом уцелевших штурмовых орудий или на каких-нибудь сумевших занять оборону и решивших красиво умереть за помин души фюрера фанатичных сопляков с фаустпатронами из «Фольксштурма», после чего американское командование явно заистерило. Во всяком случае, судя по их же «историческим исследованиям», американцы тогда вызвали авиацию и три сотни «Летающих крепостей» в сопровождении примерно такого же количества «Мустангов» и «Тандерболтов» нанесли по указанному району массированный удар, после которого перемешанный с землей Нордлингбург с окрестностями был занят американцами уже практически без боя.
Наши историки про этот эпизод конца войны всегда писали как-то невнятно, то есть, судя по всему, никаких наших войск, а уж тем более какого-то отдельно взятого старшины Потеряхина там не должно было быть.
Более того, не читавший дневник, но профессионально дотошный Дима не поленился и проверил в архивах списки павших и живых и выяснил, что в составе частей 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронта, наступавших на этом направлении и окруживших Берлин с юга, вообще не было никого, чьи инициалы соответствовали бы «Потеряхин А. В., старшина». В документах нашлись три десятка Потеряевых, два десятка Потеряшкиных, по несколько Потерянных, Потерихиных, Потерухиных и прочее. Потеряхиных он выявил всего двоих, но у обоих категорически не совпадали инициалы, воинские звания и прочие мелкие детали. При этом один из них, Потеряхин Петр Никодимович, был пехотным рядовым из 75-й гвардейской стрелковой дивизии и погиб на Одере еще 14 апреля 1945 года, причем, судя по найденным Димой данным, похоронен он был в братской могиле на польском, восточном берегу Одера (ну или, если хотите, Одры, как эту реку именуют пшеки), а второй, Потеряхин Лев Лазаревич, был и вовсе подполковником из ветеринарной службы 1-го Украинского фронта и, судя по всему, вообще близко не приближался к передовой. То есть ни первый, ни второй ну никак не могли оказаться в указанное в дневнике время у этого самого, чертова Нордлингбурга. Собственно, лежавшие в файле с тетрадью старшины свежие бумажки как раз и были невеликими плодами этих самых Диминых поисков и сопоставлений.
В общем, Дима тогда решил, что это все явный фейк и ерунда (и, по его мнению, в 1946-м неизвестные чины, сразу же сдавшие тетрадь в архив, видимо, подумали точно так же), а Димино архивное начальство сочло, что хранить далее, а уж тем более сканировать этот странный, никому не нужный дневник точно не стоит. Потому он мне эту тетрадь и подарил, сказав: «Ты у нас журналист, человек пишущий, может, разберешь эти закорюки и каракули и хоть что-то поимеешь с этой «загадки природы».
В общем, я сказал ему спасибо, но благополучно забыл об этом, поскольку тогда было много других дел. Хотя, помнится, вернувшись домой, я все-таки бегло пролистал тетрадь и убрал ее в шкаф. Туда, откуда я ее сегодня и достал.
Кстати говоря, потом мы с Димой серьезно разосрались. Сначала грянул очередной экономический кризис и гранты ему платить постепенно перестали, да и сами грантодатели потом попались чуть ли не на прямом шпионаже. Затем, прямо накануне нападения грузин на Южную Осетию, он ни с того ни с сего вместе с какими-то американцами выступил как один из авторов вышедшей в Англии сомнительной и несвоевременной книжонки «Georgian Air Force – Wings of Freedom», за которую он сразу же, совершенно закономерно и ожидаемо, поимел полную попу огурцов. Может быть, по этой причине, после 2008 года, Диму особенно резко шатнуло в сторону всей этой пресловутой «болотной демократии» и «пятой колонны» и из вроде бы относительно критически воспринимающего как прошлое, так и настоящее человека и думающего историка (пусть и очень среднего по столичным меркам) он быстро превратился в озлобленного псевдооппозиционного блогера, который по сей день с пеной у рта борется с «мерзостью, серостью и тупостью тоталитарной и имперской власти, окопавшихся в Кремле паразитов». Беседовать с ним на любые темы теперь совершенно бесполезно, поскольку Дима всегда сворачивает любой разговор или переписку во все том же привычном для него направлении. Именно поэтому уже лет шесть мы с ним вообще не общаемся, пусть даже в виде взаимной ругани с соцсетях.
А вот теперь что же – выходит, что все логично? Ведь получается, что если этот старшина Потеряхин А. В., как явствует из удостоверения личности, числился в некой «особой группе» при Спецтехотделе ГАБТУ БТ и МВ Красной Армии, то он и не должен был значиться в списках личного состава и потерь фронтовых частей, поскольку он в них и не служил. А раз так – Дима тогда искал совсем не там. А вот теперь мозаика неожиданно сложилась…
Я сел за свой письменный стол, включил лампу и, на всякий случай вооружившись сильной лупой, открыл тетрадь. Ну что сказать – почерк у старшины Потеряхина был тот еще…
И вот здесь меня словно чем-то ударило по голове. Стоп! Минуточку! В почерке сгинувшего старшины было что-то явно знакомое. Что именно? Блин горелый?! Да это же мой почерк?! Ну точно, он, родимый, изрядно испорченный институтскими лекциями и репортерскими заметками в блокнотах, сделанными где попало, на коленке…
И после понимания этого упрямого факта с моих глаз словно упала пелена, и я осознал, что я, Андрей Черников, и неведомый, сгинувший в далеком 1945-м, старшина Потеряхин – одно и то же лицо… И записи на пожелтевших тетрадных листках вдруг сразу стали понятны и легко читаемы. Ох и помотало же меня за одну-единственную июньскую ночь… Короче говоря, чтение обещало быть долгим и увлекательным…
Фронтовая тетрадь старшины Потеряхина
Запись 1. Имперский бронеход
19 октября 1941 года. Где-то между Наро-Фоминском и Серпуховом. Западный фронт. Московская область. СССР.
«А оно мне надо?!»
…Вот иди пойми. Вроде только что ехал себе на жестком остатке сиденья стрелка-радиста в старом и давно обезоруженном «Т-34–85» и никого не трогал, было спокойно, жарко и душно, воняло соляром и выхлопным газом – и на тебе. Ведь я накануне не то что какой-нибудь расширяющей границы сознания охуяски, но даже и банального пивасика не употребил…