Охотник: Правила подводной охоты. Третья раса. Большая охота. Операция «Караван»
Шрифт:
Я мысленно взмахнул руками, как бы разгребая воду, но система нейроконтроля перевела нервный импульс в другую команду – заработала перистальтика внешнего мышечного слоя и скафандр принял точно то положение, какое я хотел.
– Молодец. Дрейфить перестал? – насмешливо спросил Жаб.
«Так точно!» – ответил я.
Количество эндорфина в крови пришло в норму, и я начал вполне здраво оценивать обстановку. В жидкостном аппарате окружающая действительность вообще воспринимается чуть иначе, чем при воздушном или газовом дыхании. Во-первых, обзор более полный. Во-вторых, хитиновая линза выращена так, что полностью компенсирует все искажения зрения, в результате чего вода и сам шлем как бы перестают существовать. Из-за полного погружения в жидкость внешняя среда перестает казаться опасной, в ней будто растворяешься до конца, напоминая витающий в безбрежном пространстве дух. Ощущение невесомости полное.
Надо мной ртутным зеркалом колыхалась поверхность моря, пробитая косыми лучами солнца. Чуть правее виднелась обросшая водорослями и ракушками подводная часть «Красотки».
– Слушай задание, – произнес Жаб. – Будем работать со сменой эшелонов. Тебе надо пройти милю строго на юг, но не просто так, а как бы под угрозой торпедной атаки.
«Можно задействовать скан-детектор?» – решил пошутить я, прекрасно понимая, что Жаб не сможет имитировать поисковый ультразвук торпеды с борта амфибии.
– Задействуй, – спокойно ответил взводный.
Сначала я подумал, что он тоже решил пошутить, но затем мне в голову пришла нехорошая мысль. Пожалуй, даже страшная. Ведь где-то неподалеку бродила малая автономная торпеда «МАТ-26», еще не набравшая полный вес, но уже смертельно опасная для человека. Меня так и подмывало спросить, не от нее ли мне следует уходить с противоторпедным маневром, но я не решился.
Все же наш командир хоть и псих, но не настолько, чтобы экзаменовать курсанта на боеспособном противнике. Или настолько? Ведь я уже не курсант, а охотник. И мне рано или поздно придется столкнуться с живой торпедой, как Крабу приходится сталкиваться с живыми минами.
«Боги морские! – у меня начался легкий мандраж. – Если со мной что случится, Жаб запросто спишет это на несчастный случай во время экзамена».
– Что у тебя с пульсом, салага? – прошипел взводный. – Выполняй приказание! Скорость пока разрешаю до восьми узлов, смена эшелонов от десяти до ста метров. Вперед!
Восемь узлов на одной перистальтике не сделаешь, поэтому я подал мыслекоманду к запуску водомета. Никаких винтов у «ГАДЖ» конечно же нет, поэтому он двигается толчками, как кальмар, засасывая воду в две мышечные полости и мощно выплевывая ее назад. Скорость при этом он развивает весьма приличную, но на предельных режимах жрет много глюкозы. Поэтому я его решил слишком не гонять, чтобы иметь запас хода на случай реальной торпедной атаки.
Разогнавшись до шести узлов, я включил скан-детектор, но он молчал. У меня отлегло от сердца – похоже, Жаб направил меня на юг именно по той причине, что торпеда была к северу от контейнеровоза. Действительно, глупо было бы гнать меня на нее, когда я еще с аппаратом едва справляюсь. Привыкну, тогда можно будет и поохотиться.
Придя к такому выводу, я повеселел и начал выполнять противоторпедный маневр так, словно не знал, откуда меня могут атаковать. Уже приноровившись отдавать мыслекоманды, я выбрал крутую траекторию погружения, чтобы мнимый враг тоже изменил эшелон на более низкий. Чем хорош «ГАДЖ», так это полной свободой изменения глубины – кессонная болезнь в нем не грозит ни при каких обстоятельствах, в крови не растворяется ни азот, ни гелий из газовой смеси.
Достигнув отметки восемьдесят метров, я завис в полутьме и включил сонар. Цифры и график перед глазами не показали никаких опасных целей, лишь несколько стаек рыб.
«Никаких признаков торпедной атаки не обнаружено», – доложил я на Языке Охотников и включил прожектор.
Дрогнули мышечные створки на шлеме, открывая хитиновый фонарь с фосфоресцирующими бактериями. Однако здесь было еще не так темно, чтобы пользоваться освещением. Погасив фонарь, я начал всплытие по графику противоторпедной кривой, но внезапно сонар пискнул, привлекая мое внимание. Скосив глаза на мерцающий график, я оторопел – откуда-то снизу появилась цель, слишком быстрая для естественного объекта.
Леденящий испуг пронзил мои нервы. Пока вычислитель судорожно определял параметры цели, я не менее судорожно думал, что делать дальше. Наконец не выдержал и задергал пальцами.
«Меня атакуют!» – передал я командиру.
– Вижу, – прошипел Жаб. – Какого дьявола ты завис? Вперед! Противоторпедный маневр А-12!
Это означало идти перпендикулярным курсом с синусоидальным изменением глубины. Я врубил водометы на полную, пронзая воду хитиновым шлемом.
«Барракуда его задери! – подумал я. – Все-таки он направил меня на торпеду!»
– Карабин к бою! – скомандовал взводный.
Оставалась надежда, что «МАТ-26» могла не набрать боевого веса из-за недостатка корма. Если так, то я ничем не рисковал, а Жаб моими руками хотел уничтожить тварь до того, как она станет опасной. Но уверенности в этом у меня не было никакой.
Отцепив карабин с каркаса, я поставил его на боевой взвод. Это была не пукалка «ЛКМГ-18», а серьезное оружие – «СКСГ-30» с химическим приводом гарпуна. С «умным» прицелом и дальностью боя до трех километров.
Пискнул вычислитель, докладывая параметры цели. Я скосил глаза на цифры и вскрикнул бы от ужаса, если бы глотку не заливал «рассол». Нет, не гнал меня Жаб на торпеду! Потому что тварь, вынырнувшая из глубины, была не увальнем «МАТ-26», а скоростной «Барракудой», специально предназначенной для уничтожения живой силы противника. Старая тварь, оставшаяся с войны. Дикая.
– Маневр А-7! – скомандовал Жаб. – Ты должен оторваться от нее минимум на полмили и не попадать под прицел ультразвуковой пушки. Работай, не дрейфь! Рипли уже снаряжается.
Рипли! Боги морские! Мне надо продержаться до ее прихода.
В сумеречной воде я описал широкое полукольцо, заставляя торпеду считать позиции с плавающей точкой. Взвыл скан-детектор, предупреждая о возможном выстреле. Я вспомнил пораженного ультразвуком Краба и резко вывернул с опасного направления. Вода перед шлемом вскипела миллионами пузырьков – тварь все же выстрелила, но промахнулась.
Следующий залп будет только секунд через пять – торпеда должна набрать воду в полость ультразвуковой «дудки». Кроме того, я знал, что она может либо стрелять, либо двигаться, никак не одновременно, поскольку струя из «дудки» полностью компенсирует тягу.