Охотник за бабочками 2
Шрифт:
Договорить мне не дали. Зайцы повскакали с мест, заскочили в клетку и быстро привели меня в чувство. А именно:
1. Нацепили на руки наручники. 2. Сковали ноги наножниками. 3. Закляпили кляпом рот. 4. Черной повязкой закрыли правый (только один почему-то) глаз. 5. Чуть-чуть придушили. 6. Дали пару раз по шее и по одному разу в другие части тела. Было больно. После чего успокоились и заняли свои места за столом.—
Обвинитель от общества налил в стакан водички, долго пил, потом утерся рукавом от мантии.
— Я расскажу вам, уважаемый суд, не менее уважаемый потерпевший страшную историю нашей планеты и нашего общества. Подсудимому также не мешает прислушаться к гневному голосу нашего народа.
Я мотнул головой, показывая, что я с удовольствием.
— Мы жили в мире и согласии долгие годы. А может и столетия. Хроника не имеет точных данных на этот счет. Мы мирно охотились, мирно паслись и мирно высиживали раз в тысячу лет очередную Жар-Бабочку. И ничто не предвещало перемен. Но однажды в ненастный день, когда дождь лил стеной и бушевали грозы, на нашу благословенную планету явилось существо, которое именовало себя уродом. Мы встретили его с открытым сердцем. Даже не стали его кушать. Мы всегда были рады гостям. Но чем ответил нам не прошеный гость, спросите вы? И я отвечу. Он ответил черной неблагодарностью. Он совершил преступление о котором уже достаточно много говорилось в стенах этого уважаемого заведения. И тогда в нашем обществе произошел крах. Нарушилось спокойное течение нашей размеренной жизни. В сердцах у нас появилось новое чувство. Чувство мщения.
Обвинитель схватил дрожащими лапами стакан и залпом выпил. В корзине, простите, в суде, стояла мертвая тишина.
— Объединенные единой целью, наше общество, вопреки эволюции и всем законам, включая законы гор, совершило неимоверный скачок в своем развитии. Всего за неделю мы научились держать в лапах палку. Еще через неделю мы научились разговаривать. Потом мы изобрели земледелие и стыдно сказать, мы отказались от мясной пищи, превратясь в вегетарианцев. Мщение двигало нас по пути прогресса. Спустя всего каких-то несколько месяцев мы развили тяжелую и легкую промышленность. Открыли оборонительную и нападательную доктрину. И наконец, мы шагнули, не без помощи, уважаемой свидетельницы, в космос. Мы стали цивилизованными зайцами. Осознайте это, уважаемые судья!
Зайцы судьи дружно вздохнули, осознавая.
Я же продолжал спокойненько так валяться в горизонтальном положении и внимать чудным речам зайцев.
Выходили странные вещи. По их же словам, я первым посеял на этой чертовой, будь она неладна, богом забытой планете первые ростки цивилизации. После моего посещения, так сказать, воспарял дух нации. От первобытного состояния в космос. Да за такие дела памятники при жизни ставят. Может даже в натуральную величину.
С яйцом Жар Бабочки, конечно, камфуз приключился. Кто же знал, что ребята до такой степени психанут? С моей стороны здесь прокола не наблюдается. Я же действовал без предварительных данных. Кто знал, что так неловко все получится.
А суд тем временем продолжался.
— Вызывается следующий, главный свидетель преступления.
Интересно. Кто еще такой выискался? Кроме Бабочки, зайцев и меня никто в деле не учавствовал. Куплено, все куплено. За пару кочанов капусты нашли подсадную утку.
Но все оказалось гораздо прозаичнее. Зайцы судьи, включая общественного обвинителя и общественного защитника, вскочили как один с мест и дружным хором дали показания.
— Раз, два, три, четыре, пять. Вышли мы толпой гулять. Вдруг охотник за бабочками выбегает и яйцо из гнезда нагло ворует. Мы заорали «ой-ей-ей», предупреждая его о незаконности действия. Но он не обратил на нас никакого внимания и продолжил свои черные замыслы. Стыд и позор!
Не суд, а детский сад какой-то. Превратили государственную корзину в бардак. Еще бы пригласили сюда хор нанайских мальчиков.
— Всем спасибо. Показания запротоколированы.
Зайцы, с чувством выполненного долга расселись на свои места, а главный судья старательно записал все вышесказанное в папочку.
К этому времени мне удалось пережевать кляп и я, не удержавшись, крикнул:
— Фарс! А судьи кто? — слышал бы меня Кузьмич. Он бы мной, несомненно, гордился. Такие слова не каждому в жизни выпадает сказать. Кстати, что-то долго Кузьмича с Кораблем не видать. Всегда так. Когда нужны, пропадают черт знает где. Потом ведь скажут, что не догнали. Корзину-то с тяговой силой в одну Жар-Бабочку не догнать? Смешно.
Судьи на мой выкрик внимания не обратили. Они сбились кучкой и о чем-то усиленно шептались. До моих чутких ушей доносились слова, поражающие своей юридической безграмотностью: — «… четвертовать… по шею… на медленном огне с закуской… они позорят общество…». Бабочка нависала над членами суда и вставляла свои предложения, суть которых заключалась в одном: — «Мне, мне, мне». Очень она хотела со мной поговорить наедине. И с пристрастием.
— Кхм, кхм, — прокашлялся главный судья-заяц, закругляя совещание, — Уважаемый суд! Разрешите огласить приговор.
Кто бы ему не разрешил?
— Именем Закона гор, согласно статьям с первой по пятую, без поглощения менее тяжких более тяжкими, суд, приняв во внимание всю тяжесть содеянного, так называемого, охотника за бабочками Константина Сергеева, постановил! Удовлетворить просьбу обвинителя и истца и приговорить преступника к высшей мере наказания! Пожизненное высиживание будущих яиц на ледяном столбе без права переписки и апелляций. Приговор обжалованию не…
— Минуточку!
Я кое-как поднялся на колени, потерся о решетку, сдирая дурацкую повязку с глаза.
Зайцы недоуменно смотрели на меня и не знали, как закончить процесс века. Я так и думал. Цивилизованность, цивилизованностью, но наверняка у них это первое слушаемое дело. И этим стоит воспользоваться.
— Согласно всем законам, в том числе и Законам гор, я, как подсудимый, имею право на последнее слово. Если не верите, сверьтесь с буквой закона. А если не дадите мне слова, вас потом объявят линчевателями и еще этими… как их… таталитаристами.
Последнее слово их добило. Никто во всей Великой Галактике никогда не захочет повестить на себя подобный ярлык. Таталитарист оно хоть и звучит непонятно, но чертовски обидно.
Зайцы посовещались немного и нехотя согласились с моими доводами.
— Последнее слово предоставляется осужденному.
— Не осужденному, а подсудимому, — поправил я их, блеснув уголовной грамотностью, — Зайцы! Бабочка! Народ!
Вцепившись зубами в бамбук, я поднял тело на уровень прямо стояния. Гордо встал в полный рост, немного боком к составу суда. Именно такое положение я считал наиболее впечатляющим для всех присутствующих.
— Здесь много говорилось о моей, якобы, вине. Позволю не согласиться с этим фактом. Что мне вменяют? То, что я похитил без разрешения принадлежащее этому чудовищу, Жар Бабочке то есть, яйцо. Извините. А у кого спрашивать? Была ли на то время на вашей планете разрешительная комиссия? Частная собственность? Смешно. Где соответствующий департамент? Нет. И не было. Так о чем мы здесь говорим?