Охотник за бабочками 2
Шрифт:
— Один! Разря-я-яд!
Высоко, у самого горла, тугой, набухающий кусок распер тело, разрывая его на части.
Жизнь у охотника за бабочками, к сожалению самого охотника за бабочками и к понятной радости бабочек, одна. И бывает порой очень жаль, что проживается она бесконечно непутево….
Конец книги
Г. Мурманск С. Костин
…безобразие!!!!..заморить такого парня!!!!..
…С.Костин — гад!!! На мыло его! На мы-ло! На
…охотника за бабочками так просто из жизни не вычеркнешь!!!.. Писаки…
…еще повоюем… Где Кузьмич, едрен таракан!..
ЗАЯВЛЕНИЕ
«Мы, нижеподписавшиеся, настоятельно рекомендуем, так называемому писателю, С. Костину не брать грех на душу и любыми доступными средствами спасти главного героя повествования. В случае положительного решения вопроса обязуемся не наносить вышеназванному С. Костину легких и тяжких телесных повреждений».
Подписи:
Волк (Вселенский Очень Линейный Корабль)
Кузьмич (первый помощник)
Хуан (просто Хуан)
М.П. … отсутствует
РЕЗОЛЮЦИЯ:
К исполнению. Просьбу удовлетворить под личный контроль. С.Костин
Продолжение книги написано по многочисленным просьбам команды Вселенского Очень Линейного Корабля. К дальнейшим событиям писатель С.Костин не имеет никакого отношения и не в коем образе не отвечает за содержание.
К резолюции прилагаются:
1. Заявление команды.
2. Справка с травматологического пункта.
3. Заявление в восьмое отделение милиции с отказом возбудить уголовное дело по причине отсутствия состава преступления.
КОММЕНТАРИИ СПЕЦИАЛИСТА
«Довели вселенную до ручки. Теперь сами выпутывайтесь!»
«……………….» — (содержание предыдущих страниц. Перечитывать необязательно)
— … Пошел разряд! — Юрк аж подскочил от волнения.
Я прикрыл глаза, чтобы их, не дай бог, не опалило двадцатью пятью тысячами пончиками.
Зал Возрождения затрясло мелкой лихорадкой, с потолка посыпалась штукатурка, вперемежку с искрами от лопнувших светильников. На конце штыря образовался ослепительный, переливающийся молниями, шар. В какой-то момент он сорвался с места, рас четверился, и яркими росчерками чудовищной энергии ударил по четырем элементам.
Странно и страшно было видеть, как пронзаются энергетическими копьями живые тела. Как в безумном, молчаливом крике искажаются от боли элементы. Длинноухие, рыжие, серые тела падают, не в силах сопротивляться удару и затихают навечно. И только Министр Культуры Земного Содружества продолжает писать что-то на мгновенно обуглившихся листках.
А еще через мгновение четыре молнии, словно четыре дьявольских стрелы, нацеливаются в меня. И летят навстречу, сливаясь в один, тугой и жаркий, сгусток.
Стальные двери, отделяющие зал Возрождения от всего остального мира, рассыпаются на мелкие осколки. Что-то неуловимо стремительное несется ко мне, перегоняя звук, свет и даже мысль. И заслоняет меня, уже готового перейти на другую сторону жизни, от энергетического сгустка.
— Кузьмич?! — успеваю не то сказать, не то подумать я.
И я не ошибаюсь.
Кузьмич, этот маленький, но очень смелый бабочек, встречает гордой грудью и отважным сердцем двадцать пять тысяч пончиков. Легко отражает их, крякая. И только потом, когда неимоверной силы разряд, отраженный от него, начинает бездумно скакать по залу Возрождения, поворачивается ко мне и со счастливым лицом сообщает:
— Уломали мы все-таки его.
Я не понимаю, о чем говорит мой маленький друг. Да и нет времени понимать. Протягиваю навстречу связанные руки. Кузьмич быстро кивает головой, и в одно мгновение перекусывает веревки. Вот что значит большую часть жизни грызть сухарики.
Не обращая внимания на разразившееся в зале Возрождения стихийное бедствие, я распутываю узы на ногах, откидываю их в сторону и только потом ловлю Кузьмича
— К Министру.
Теперь уже Кузьмич не понимает о чем говорю я, но в следующую секунду замечает на коричневом языке фигуру, которая тщетно пытается продуть спекшуюся от невероятной жары ручку. Мы, почти одновременно, спрыгиваем вниз и несемся навстречу к Министру. На ходу Кузьмич успевает спросить, во сколько тот оценил собственное спасение.
— Много, — выдыхаю я, сберегая силы. Еще не все кончено. Еще все только начинается.
Разбушевавшаяся стихия огненными языками скачет по залу, заставляя нас вилять по сторонам. Это немного задерживает, но мы приближаемся к Министру все ближе и ближе.
За спиной раздается взрыв, и тот час слышится веселый звук загоревшихся напалмовых брикетов. Вот ведь как получилось. И в живых остались и аппарат в рабочее состояние привели.
Я карабкаюсь по лестнице вверх, туда, где Министр Медведев, почти обуглившийся, черный, как уроженец заирской области, плача, собирает в кучку пепел от завещания.
Еще один взрыв. Это лопается бронированное стекло, за которым прячутся Юрк и его сподручные. Мимо меня проносятся штук сто пятьдесят осколков. Один из них чуть не срезает Кузьмичу крылья.
— Ля, — кричит Кузьмич и более внимательно следит за проносящимися мимо осколками.
Потолок рушиться в тот момент, когда я подползаю к Министру и начинаю развязывать его веревки. Министр весьма слабо понимает, что происходит, ни капли не помогает, а только, даже, мешается, пытаясь восстановить по памяти текст завещания.
Я понимаю, что он сейчас находиться в шоковом состоянии и напоминаю, что Министр должен мне пятьдесят миллионов брюликов за спасение. Министр, слыша о брюликах, мгновенно приходит в себя и тут же выписывает чек на нужную сумму на манжете своей рубашки. Кузьмич, врубившись в суть вопроса, отрывает у Министра манжет и обвязывается им, как знаменем.
Мы с Министром прыгаем вниз. Первым долетает, естественно, Министр, а потом, сверху на него, я. И только потом на меня приземляется Кузьмич, который по причине наличия манжета уже не способен самостоятельно взлететь.