Охотник
Шрифт:
Лена понимает, что именно Трей делает. В теории — даже одобряет. Трей могла решить и дальше палить из пулемета по округе, которая всегда обращалась с ней только паршиво; вместо этого она сознательно, точно прицеливается, и Лена согласна, что задача столь серьезная точности заслуживает. Лена не представляет себе, как донести до Трей, какая пропасть залегает между теорией и действительностью.
— Я соображаю, что ты затеяла, — говорит она. — Просто чтоб ты знала.
Трей бросает на нее быстрый взгляд, но затем кивает без удивления.
— Хочу достать только тех, кто это сделал с Бренданом, — говорит она. — Только их. Остальных не трогать.
Они проходят
62
Якобея обыкновенная (Jacobaea vulgaris, Senecio jacobaea; ирл. buachalan bui) — распространенное в Ирландии цветущее растение, ядовитое для человека и скота; принятым в Ирландии в 1936 году Законом о вредоносных растениях обязательно к уничтожению на культивируемых землях (под угрозой штрафа); вместе с тем в некоторых областях Ирландии бытуют поверья, связывающие места произрастания якобеи и вообще само растение с дивным народом («эльфами»).
— Поэтому мне надо знать, — говорит Трей. — Прежде чем дружок Нилон возьмется не за тех, за кого надо.
— Ясно, — говорит Лена. — Допустим, сдам я тебе свои догадки, которые с потолка взяла, ни на чем не основанные, кроме того, что мне повадки такого-то мужика не нравятся, а у такого-то в ту пору вид был чудной. Ты готова встать в суде и сказать, что ты слышала, как те мужики выкидывали Рашборо на дорогу?
— Ну. Если придется.
— А если я ошибаюсь?
Трей пожимает плечами.
— Лучшего мне не обломится.
— А если кто-то из них сможет доказать, что его там не было?
— Тогда доберусь только до тех, кто не может. Лучше, чем ничего. Я уже все это продумала.
— И дальше что? Вернешься сюда чинить мебель с Келом, а? Как ни в чем не бывало?
При упоминании Кела Трей сжимает челюсти.
— Разберусь, когда дело дойдет. От тебя мне нужны только имена. Не совет.
Всю дорогу, пока ехала сюда, Лена выискивала, как с этим управиться, но обнаружила лишь нависающее над ней неуловимое ощущение, что ей это не по зубам. Заниматься таким должен кто-то другой — Норин, Кел или еще кто-нибудь, хоть мало-мальски соображающий, как обращаться с подростками; кто угодно, только не Лена. Ступни Трей впечатываются в дорожную пыль и щебень быстрыми резкими хрустами, Трей дребезжит от напряжения, едва удерживает его в узде.
— Послушай меня, — говорит Лена. Солнце прет на нее физической силой, придавливает книзу. Лена делает то, что клялась себе не делать никогда: прогибать ребенка под волю этих мест. — Тебе это не понравится, но ты все равно меня выслушай. Никаких имен я тебе не сдам, потому что проку тебе от них не будет. Ты б наглухо дура была, если б отправила за решетку людей, опираясь только на чьи-то там непропеченные догадки, а ты не дура. — Лена чувствует, как Трей напрягается всем телом, отвергая сказанное. — А теперь, когда ты меня ненавидишь до потрохов, — продолжает она, — мне от тебя кое-что надо. Надо,
Трей замирает, встает на дыбы, словно мул.
— Не пойду, — говорит она в лоб.
— Я же сказала, тебе не понравится. Если б оно не требовалось, я б не просила.
— Насрать. Ты меня не заставишь.
— Послушай меня минутку, вот и все. Нилон разворошил эту округу, как осиное гнездо, люди с катушек съезжают. Если ты от своей байки не отступишь…
— Не отступлю. Так им и надо, раз…
— Вот ты говоришь, что все продумала, а я тебе говорю, что нет. И близко не достаточно. Ты считаешь, люди просто будут сидеть на жопе ровно, а ты себе валяй что задумала?
— Это мое дело. Не твое.
— Детский треп это. «Ты меня не заставишь, ты меня не остановишь, не суй свой нос в чужой вопрос…»
Трей говорит прямо Лене в лицо:
— Я, бля, не ребенок.
— Тогда не рассуждай как ребенок.
Обе в боевой стойке поперек тропы, Трей вся подобралась, словно еще секунда — и полезет драться.
— Не рассказывай мне, что мне делать. Скажи, кто сделал это с Бренданом, и отстань от меня.
Лена обнаруживает — внезапно и впервые за долгое время, — что выходит из себя. Из всех возможностей на свете впутываться по самую шею в драму Арднакелти — последнее, на что Лена хотела бы тратить свое лето: чтоб Димфна Дугган копалась в ее тайниках, а Март Лавин заходил в гости обсудить Ленины личные отношения. Ни для кого на свете не стала бы она заниматься этим — кроме Трей и, возможно, Кела, а теперь эта упертая мелкая засранка за все это отгружает ей говна на лопате.
— Я б только мечтала от тебя отстать. Никакого желания возиться с этой чертовой…
— Вот и давай тогда. Иди домой. Отвали от меня, если помогать не хочешь.
— А я тут чем занимаюсь, по-твоему? Я пытаюсь тебе помочь, даже если ты вся из себя…
— Не нужна мне такая помощь. Вали к Келу, вот на пару и помогайте друг дружке. Вы мне ни к чему.
— Заткнись и слушай. Если продолжишь дожимать свое, здешние скажут Нилону, что это Кел убил Рашборо. — Голос у Лены набирает силу. Нет ей дела, пусть хоть весь горный склон ее слышит. Этому месту полезно хоть иногда слышать сказанное вслух.
— Да пусть усрутся, — рявкает Трей в ответ на той же громкости. — И Кел с ними. И ты тоже — нехер со мной обращаться как с ребенком, ничего мне не говорить…
— Он старался тебя оградить, вот и все. Если он…
— Я его не просила меня ограждать! Я не просила ничего у вас у обоих, только…
— Ты что несешь вообще? Какая разница?
— Я у тебя попросила одно — сказать, кто убил Брендана, а ты меня послала. Ничего я тебе не должна.
Лена едва удерживается, чтобы не взяться трясти Трей, пока та в чувства не придет.
— То есть тебе шик, если Кел в тюрьму сядет, да?
— Не сядет он, бля, в тюрьму. Нилон ничего с ним не сможет сделать, если нет…
— Сможет, еще как. Если Кел сам признается.
Трей разевает рот. Что-то из него исторгнуть Лена ей возможности не оставляет.
— Если у Нилона не будет улик ни против Кела, ни против кого, он возьмется за единственного человека, который был на горе, когда убили Рашборо. Все здешние будут очень «за». Все знают, что в это говно их спихнула ты, ножи на тебя уже точат. Дадут Нилону мотив на тебя, скажут, Рашборо к тебе приставал — или к малышне…