Охотник
Шрифт:
— И все не как по телику, — сообщает Нилон, наливая чай себе и Лене, — когда разок с кем-то поболтал — и готово дело. В жизни приходится болтать с каждым, а потом кто-нибудь появляется и говорит, что ему надо кое-что подправить. И, само собой, ты с другими людьми общался исходя из его показаний, поэтому теперь начинай сначала. Молоко добавить? Сахар?
— Только молоко, спасибо. Часто такое случается? — услужливо спрашивает Лена. — Чтоб люди меняли показания?
— Ой, да не то слово, — отвечает Нилон, передавая ей большую неотмытую кружку с надписью «ЧЕМПИОН ПО ШУТКАМ-САМОСМЕЙКАМ». — Вы не поверите, до чего часто.
Трей поглядывает на него нервно, но взгляд его выдержать не может.
— И как, накликивают?
Вид у Нилона удивленный.
— Господи, нет. С чего бы?
— Время ваше потратили зря.
Нилон, подтягивая стул к столу, похохатывает.
— Само собой, в том работа и состоит — тратить мое время. Заполнять такой бланк и сякой бланк, и понятно, что никто в жизни на эту чертовню не глянет, но заполнять все равно надо. Ну-ка, можно мне чуток чипсов?
Трей протягивает пакет через стол.
— Славно, — говорит Нилон, старательно выбирая себе чипсину. — Вкус сыра с луком — твой лучший друг [63] . Можно вот так это себе мыслить: допустим, кто-нибудь вываливает мне гору ерунды, а потом человеку хватает соображения вернуться и все уладить, прежде чем я идиёта из себя сделаю. Если б я его напрягать полез, пошли бы слухи, и следующий, кому надо кривду исправить, рот станет держать на замке, верно? А вот если я тому человеку руку пожму и поблагодарю, чинно-благородно, следующий придет ко мне запросто. И все довольны. Смекаешь?
63
Отсылка к сатирическому стихотворению ирландского прозаика и журналиста Бриана О’Нуалана (Фланна О’Брайена, 1911–1966) «Друг работяг» (The Workman’s Friends), также известному как «Пинта простого» (The Pint of Plain), из романа «У Плыли-Две-Птицы» (At Swim-Two-Birds, 1939).
— Ну.
— Когда все довольны, — с приятностью продолжает Нилон, откидываясь на стуле и пристраивая кружку себе на пузо, — я тоже доволен.
Трей бросает на Лену взгляд через плечо. Лена ободряюще кивает. Старается выглядеть нравственным столпом общины, но опыта в этом у нее никакого.
— То, что я вам тогда рассказала, — произносит Трей и умолкает. Лицо морщится от напряжения. Нилон прихлебывает чай и ждет. — Насчет того, что там ребята разговаривали. В ту ночь, когда этот погиб.
Нилон клонит голову набок.
— Да?
— Я выдумала, — говорит Трей в банку с колой.
Нилон одаряет Трей снисходительной улыбкой и трясет пальцем, будто поймал ее на прогуле уроков.
— Я так и знал.
— Правда?
— Послушай, дитё, я на этой работе с тех пор, как ты еще в пеленках была. Если б я не умел просекать, что меня за нос водят, я б напрочь погорел.
— Извините, — мямлит Трей. Голову свесила низко, щиплет заусенец
— Все шик, — говорит ей Нилон. — Давай так: ты заполнишь за меня командировочный отчет о расходах, и будем квиты. Годится?
Трей выжимает смешок.
— Ну и вот, — улыбаясь, говорит Нилон. — Так что же, было там в той истории что-нибудь по правде?
— Да. Утреннее всякое, как я его нашла. То все было как я сказала.
— А, славно, — говорит Нилон. — Напрягов чуток меньше будет. А что там про ночь?
Трей поводит плечом.
— Ты туда вообще ходила?
— Не.
— Не ковыряй ногти, — велит ей Нилон. Повидавшись с Джонни, он явно пришел к выводу, что Трей остро не хватает отцовской фигуры. — Заразу поймаешь. Голоса с улицы слышала?
Трей покорно кладет ладони на колени.
— Не. Это я выдумала.
— Фары видела? Машину слышала?
— Не.
— Начнем сначала, значит, — бодро говорит Нилон. — Ты проспала всю ночь напролет, так? А потом проснулась спозаранку и вывела собаку погулять?
Трей качает головой.
— Вслух скажи, — напоминает ей Нилон, прикасаясь к диктофону. — Вот этой штуке.
Трей бросает на диктофон нервный взгляд, но вдыхает и продолжает.
— Я той ночью все-таки просыпалась. Как и сказала. Потому что жарко было. Просто лежала — думала встать и посмотреть телик, да только меня залома… поленилась. Чуть погодя…
Останавливается и поглядывает на Лену.
— Все шик, — ободряет ее Лена. — Просто расскажи ему правду, и все.
— Слышала, как кто-то ходит, — говорит Трей. Голос делается дерганым. — По дому, типа. Очень тихо. А потом дверь открывается, входная, и опять закрывается. Я пошла в гостиную глянуть в окно, кто это. — Посматривает на Лену. — Я не из любопытства. Может, это брат мой там, он маленький, иногда бродит во сне…
— Слушай, — говорит Нилон с улыбкой, — меня ничье любопытство не смущает. Чем любопытней, тем лучше. Увидела кого-то?
Трей с натугой вдыхает.
— Да, — говорит. — Отца увидела.
— И делал он что?
— Ничего. Шел к воротам просто.
— Ясно, — запросто говорит Нилон. — Уверена, что это он был? Впотьмах?
— Ну. Луна взошла. Полная, типа.
— И что он замыслил, как думаешь?
— Сперва… — Трей склоняет голову еще ниже, колупает что-то у себя на штанине джинсов. — Думала, может, он, типа, уходит. Бросает нас. Потому что раньше так бывало. Я собралась выйти за ним, остановить его, что ли. Но он машину не взял, ну и… — Дерг плечом. — Я прикинула, что все шик. Как бы погулять вышел, потому что не мог спать тоже.
Поднимает голову и смотрит на Нилона в упор.
— Я просто думала, что если вам это расскажу, вы решите, что это он убил Рашборо этого. А он не убивал. Они, типа, ладили. Никакой ссоры у них не было. Отец в тот же вечер рассуждал, как они с Рашборо поедут смотреть старый монастырь в Бойле, потому что этот-то историей увлекался — типа, так отец о нем говорил, просто мужик, которого он знал, приехал в эти места, а не типа что он…
— Есусе, дитё, дыши давай, — говорит Нилон, подаваясь назад и вскидывая руки. — У тебя ж голова закружится. Вот те крест, не сойти с места, ни разу не упек я никого в тюрьму за то, что человек за свои ворота вышел. Как ты и сказала, папке твоему небось просто подышать понадобилось. Долго его не было?