Охотники на мамонтов
Шрифт:
— Так вот что это было! — воскликнул Джондалар, допивая вторую чашку чая. — Ты добавила в этот чай брусники! Мяты, ромашки и брусники.
Улыбнувшись, Эйла согласно кивнула, и Джондалар обрадовался, разрешив для себя эту маленькую загадку.
Покончив с завтраком, они оба спустились к реке, и, пока Эйла подготавливала птиц для запекания в небольшом, выложенном камнем очаге, Джондалар пошел искать обломки пирита, которые были разбросаны по берегу. Он все еще продолжал свои поиски, когда Эйла направилась обратно в пещеру. Обнаружив несколько хороших кремневых желваков, он также отложил их
Когда он подошел поближе, то заметил, что обе лошади повернули головы в сторону степи. Там на вершине склона паслись лошади. Удалец сделал несколько шагов в направлении этого степного табуна, он стоял, выгнув дугой шею и раздувая ноздри. Джондалар не раздумывая бросился вперед.
— Эгей! Пошли прочь отсюда! — кричал он на бегу, размахивая руками.
Испуганные лошади заржали и, пофыркивая, ускакали в степь. Последний, золотисто-пегий жеребец слегка задержался и угрожающе встал на дыбы, словно пытаясь напугать человека, но потом резко развернулся и галопом унесся догонять своих собратьев.
Джондалар посмотрел им вслед и побрел назад к Уинни и Удальцу. Обе лошади явно нервничали. Они тоже были испуганы, им передался страх ускакавшего табуна. Джондалар успокаивающе похлопал Уинни по спине и обнял Удальца за шею.
— Все в порядке, парень, — сказал он, обращаясь к Удальцу, — я не собирался пугать тебя, мне просто не хотелось, чтобы они раньше времени соблазнили тебя своей привольной жизнью. Я намерен подружиться с тобой, Удалец. — Джондалар ласково поглаживал и почесывал жеребенка. — Представляешь, как было бы здорово прокатиться на такой здоровой и сильной лошади, как тот золотистый жеребец, — продолжал размышлять вслух Джондалар. — Конечно, его трудно объездить, но ведь он не позволяет мне ласкать его, а ты позволяешь, правда? Что мне надо сделать для того, чтобы ты позволил мне сесть на твою спину и послушно повез меня туда, куда я тебя направлю? Как же лучше подступиться к тебе? Может, попробовать сесть на тебя прямо сейчас или пока подождать? Пожалуй, ты еще немного маловат, но скоро станешь совсем большим и сильным. Надо спросить у Эйлы. Ей виднее. Уинни, похоже, всегда понимает ее. А ты, Удалец? Ты понимаешь, о чем я говорю?
Когда Джондалар направился в сторону пещеры, Удалец последовал за ним, игриво кружа вокруг и тыкаясь мордой в его руку, чем очень порадовал Джондалара. Этот жеребенок, кажется, совсем не прочь стать его другом. Удалец шел за ним всю дорогу до самого входа в пещеру.
— Эйла, у тебя нет чего-нибудь вкусненького, мне хочется побаловать Удальца? Может, немного зерна или орехов? — спросил он, как только вошел в пещеру.
Эйла сидела около лежанки, а вокруг нее было разбросано множество разных вещей.
— Попробуй угостить его маленькими яблочками из той корзинки. Я перебрала наши запасы и отложила подгнившие, — сказала она.
Взяв пригоршню маленьких кислых фруктов, Джондалар скормил их Удальцу и, погладив напоследок животное, направился к Эйле, однако жеребенок, как привязанный, двинулся следом за ним.
— Джондалар,
Джондалар обернулся и решительно отвел его в другую сторону от входа в пещеру, туда, где было спальное место, отведенное кобыле и жеребенку.
— Оставайся здесь, Удалец, и не ходи за мной, — сказал мужчина, но, когда он пошел обратно к Эйле, жеребенок вновь последовал за ним. Джондалар опять отвел его на место, но результат оказался тем же. — Эйла, я не знаю, что делать. Он так дружелюбно настроен, что мне не хочется ругать его.
С улыбкой взглянув на эту дружелюбную парочку, Эйла сказала:
— Попробуй налить ему немного воды или насыпать зерна в его кормушку.
Джондалар сделал и то и другое, и, когда жеребенок наконец увлекся новым занятием, тихонько вернулся к Эйле и, оглянувшись, убедился, что Удалец остался на своем месте.
— А что это ты делаешь? — спросил он.
— Пытаюсь определить, что надо взять с собой, а что можно оставить здесь, — объяснила она. — Как ты думаешь, какие подарки я должна отдать Тули перед ритуалом Удочерения? Надо отобрать самые красивые.
Джондалар оценивающе посмотрел на множество разнообразных вещей, сделанных Эйлой за время долгих зимних сезонов и одиноких вечеров, которые она провела в своей пещере. Качество ее изделий хвалили и раньше, когда она жила в Клане, а за годы жизни в этой долине ее мастерство значительно возросло. Здесь ее никто не подгонял, и она могла тщательно продумывать и отделывать каждую вещь. Результаты были впечатляющими.
Он взял в руки одну чашу. На первый взгляд она казалась простой. Эта вещь, сделанная из цельного куска дерева, была почти совершенной круглой формы. И качество отделки было очень высоким, изделие казалось на редкость гладким, словно отполированным. Эйла как-то рассказывала ему, как она делает такие сосуды. В общем-то процесс был знаком Джондалару; отличие состояло в тщательности обработки мелких деталей. Сначала она делала грубую заготовку с помощью каменного долота, затем подправляла форму кремневым ножом и, полируя чашу круглым камнем и песком с обеих сторон, сглаживала малейшие шероховатости и заканчивала отделку с помощью конского папоротника.
Ее корзины как редкого, так и плотного, водонепроницаемого плетения также отличались кажущейся простотой и искусной выделкой. Они не были выкрашены яркими красками, но благодаря разным способам плетения и использованию разноцветного природного материала эти изделия выглядели очень красивыми. Циновки были сделаны таким же образом. Мотки ремней и веревок, сплетенных из сухожилий и кожи, вне зависимости от размера были одинаково ровными и гладкими, словно вырезанными по спирали из единого куска шкуры.
А кожа, которую Эйла выделывала из шкур, была эластичной и мягкой, но больше всего Джондалара поразила выделка мехов. Обычно шкуру выскребали с двух сторон, после этого кожу довольно легко можно было сделать эластичной и мягкой, но выделанные меховые шкуры, как правило, были значительно жестче. Выделка Эйлы отличалась не только роскошным и блестящим мехом, но внутренняя сторона кож была также на редкость бархатистой и мягкой.
— Что ты собираешься взять для Неззи? — спросил он.