Охотники на Велеса
Шрифт:
Любава чуть расслабилась. Четверо муромцев вернулись к загадочной трясине, возле которой они бросили какой-то огромный тюк. Борясь с тошнотой, разведчица внимательно наблюдала за ними. Один из муромцев, сопровождавших новобрачную пару, подошел к дереву-великану, состоявшему из двух сросшихся стволами осин, и засунул руку в дупло.
— Точно! Там обычный ворот, — потрясенно поняла Любава.
Трое оставшихся возле трясины муромцев развернули тюк. В завертке оказались дощечки, скрепленные между собой веревками.
— Дальше, после трясины, там обычная стежка, утопленная в воде, — поняла разведчица и таки потеряла сознание.
Но пролежала она в беспамятстве недолго. Пришла в себя, ее тошнило, несколько раз вырвало. А ведь надо было срочно выбираться обратно. Любава попробовала встать, но поняла, что сейчас снова упадет в обморок. Тогда она просто поползла в нужном направлении. Хорошо, что ее стреноженная Гулена паслась неподалеку. Интересно, что подумают муромцы, глядя на следы, которые оставила «ведьма» среди зеленых моховых кочек? В кого она, по их мнению, превратилась? Вот так и рождаются легенды.
Еле-еле, далеко не с первой попытки Любава забралась в седло. И верная Гулена сама довезла свою полумертвую хозяйку домой. Дома девица заползла в свой домик, свалилась на лавку и затихла. Больше ни на что она была не способна. Голова не болела, когда Любава лежала, не кружилась, но никакими словами нельзя описать, насколько девушке было плохо.
Потом хлопнула входная дверь, в избу вбежал Сольмир.
— Любава, ты живая? — прошептал он, опускаясь на колени перед скамьей с лежащей девицей.
Любава открыла глаза.
— Наши все говорят, что тебя кузнец Житобуд убил на болоте. Я чуть с ума не сошел.
— Это был кузнец? Тогда понятно.
— Тебе нужно помочь. Ты вся в крови.
— Ох, нет. Знаю я ваше лечение. Гусиные перья в рану… и лапки чьи-то сушеные…
— Любава, представь, перед тобой раненый в голову человек, — приказным тоном заявил Сольмир, — что будешь делать?
— Промою рану и наложу повязку с мазью, — быстро ответила лекарка, даже не задумавшись.
— Где у тебя хранятся тряпицы и травы для промывания? — тем же жестким тоном спросил Сольмир.
Любава ответила.
— Понимаешь, — пробормотала она, когда ученик бережно промывал ей рану, — главное — не рана. Там только сучок скользнул по коже, ничего особенного. Главное, что мне очень плохо. Я встать не могу, еще и кобыла растрясла.
— Ты мстить будешь? — тихо спросил Сольмир.
Любава напряглась. Даже забыла, как ей плохо. Ведьма мстить обязана. На то она и ведьма. И даже не ведьма, любой человек должен отомстить обидчику в ее случае. Отказавшись мстить, новгородка признается в том, что она христианка. Христиане как раз и отличались от всех
Ага, но почему тогда он спросил?
— Скажи, чтобы все четверо носили при себе чеснок, пророщенный через конский череп, — прошептала Любава. — Именно чеснок. Базилик меня не остановит. Понял? Так всем и передай.
Сольмир ничего не ответил и только погладил ее волосы на неповрежденной части головы.
Дверь хлопнула еще раз. На пороге возник Всеслав. Он ничего спрашивать не стал, только молча прислонился к косяку.
— Всеслав, помоги, — не оборачиваясь сказал Сольмир. — Ее нужно приподнять, чтобы я голову замотал. Сама Любава приподняться не может.
— Не может? — почти как эхо повторил Всеслав.
— Тебя бы дубиной по башке треснули, ты бы тоже не смог, — тихо сказала Любава.
Всеслав подошел и чуть приподнял ей голову и плечи над лавкой. Так и держал, пока Сольмир заматывал голову новгородке. Потом ей завязали косынку и опустили на скамью.
— Тебе бы заснуть, — сев рядом с ней на пол нерешительно сказал Сольмир.
— Я не могу. Хочется кричать, плакать, еле сдерживаюсь. И очень, очень плохо. Хотя почти ничего не болит.
— Точно нужно заснуть. Любава, у меня дома есть сонное зелье. Очень хорошее. Выпьешь, если я принесу?
Любава дернулась.
— Ни за что. Завари мне лучше шишки хмеля с листьями пустырника.
— Любушка, да это другое зелье. Простой сонный напиток. Согласись. Я же несколько лет с охраной караванов ходил. Многое видел. Поверь мне, тебе поможет.
— Сольмир, — вмешался Всеслав, — возьми моего коня, он у ворот, и скачи скорее к себе за зельем. Не видишь, что она сама не своя?
Сольмир легко поднялся с пола и быстро вышел.
— Интересно, а какое это было зелье у Сольмира, которое тебя так напугало? — задумчиво произнес Всеслав, садясь рядом с ней на лавку.
Любава не ответила, а в избу вошел Харальд.
— Что произошло? Коротко.
— Я собирала клюкву на болоте. Пришло четверо. Один из них подобрался сзади и ударил меня по голове.
— Любава, если бы кузнец Житобуд ударил тебя сзади по голове, ты бы в живых не осталась, — резко сказал Харальд.
Всеслав рядом с ней замер.
— Я заметила его, когда он подходил. Он подошел против солнца. Я видела его тень, видела, как он поднимает дубинку. И уклонилась в последний момент.
— Ты видела и не убежала?! — выкрикнул рядом с ней Всеслав.
Любава застонала от резкого звука. Потом пристально вгляделась в серые глаза молчащего Харальда. Из ее глаз наконец потекли слезы.
Сольмир ускакал за сонным напитком, — тихо сказал Всеслав.
Но Любава не хотела засыпать. Ей надо было нормально отчитаться своему Старшому.