Охотники за алмазами. Открытие века
Шрифт:
— Почему спорить? Зачем спорить, когда совсем ясно? Вот смотрите анализы структур…
— Кто здесь командир производства? — не сдержался Казаминов. — Кто, я вас спрашиваю?
— Вы… Вы, Георгий Петрович!
— Тогда, будьте любезны, выполняйте мои указания! И все. На этом разговор окончим. — И добавил: — А личные соображения выскажете своей жене.
Но Фарман Далманов не унимался. Он не мог слепо подчиняться приказам. Не мог. Такая у него натура. Он хотел верить в свое дело, ибо без нее, без веры в то, что каждый пройденный метр скважины принесет что-то новое, приблизит к открытию, никогда не будет успеха, а труд из творческого поиска превратится в тяжкую повинность. Геологическая разведка немыслима без внутреннего горения, без устремления. А если разведчик, тем более руководитель, не верит, что найдет подземный клад, то как он увлечет рабочий коллектив? Как будет смотреть в глаза буровикам, в глаза тем людям, которые ему подчинены? Что им ответит на невысказанный вопрос о бессмысленности поискового бурения в данной местности?
И опять пробы. И опять только отрицательные… Далманов не спал ночами, досконально изучая геофизические карты, сопоставляя лабораторные данные. На его рабочем столе появились геологические карты других районов, испещренные разноцветными параболами, кругами, спиралями… Чем больше изучал и сопоставлял, тем сильнее крепла уверенность в своей правоте. Нефть надо искать не на юге Западно-Сибирской низменности, а значительно севернее. В среднем Приобье, в непроходимых дебрях усть-юганской тайги…
Все эти свои сомнения и соображения Фарман Далманов и выпалил с трибуны на областном совещании геологов Сибирского управления:
— Скажите, пожалуйста, зачем мы зря бурим в Кузбассе? Кому нужен этот бег на месте, который государству обходится в миллионы рублей?.. Из года в год одно и тоже, одни пустые пробы достаем из глубины… Давайте, пожалуйста, разберемся по-хозяйски. У каждого из нас есть этот аппарат, который глазами называется, и собственный круглый шарик с электронным устройством, который умеет считать и анализировать. — Далманов постучал пальцами по лбу. — Что мы имеем на Кузбасской площади?.. Крупные нарушения структуры… Вместо антиклиналей вырисовываются крупные моноклинали. Как это понимать?.. Очень просто понимать. Даже слепому видно. Я, конечно, не исключаю возможности, что когда-нибудь пробурим до нефтяной залежи, только она будет совсем не богатой, не промышленного значения. Но я, как коммунист, не могу стоять в стороне и спокойно наблюдать…
Несколько геологов, правда робко, с оговорками, поддержали горячее выступление молодого начальника разведочной партии. Потом на трибуну поднялся начальник управления. Не спеша налил из графина воду, сделал глоток и, улыбнувшись, сказал, обращаясь к Далманову:
— Спасибо, Фарман Курбанович, что вы нам напомнили о своей партийности, о принадлежности к большевикам. А мы кто, по-вашему? — он широким жестом указал на зал.
В зале раздался приглушенный смешок. Казаминов, разрядив обстановку, начал издалека, обобщил выступления геологов, подвел итоги за минувшее полугодие. Одних руководителей пожурил, других похвалил. Не заглядывая в бумажку, он называл метраж проходки, фамилии мастеров, сыпал цифрами и процентами… Речь текла ровно и уверенно. Георгий Петрович верил в свое дело, в свою правоту.
— А что касается страстного выступления нашего молодого начальника партии товарища Далманова, то мне хочется сказать следующее: меня радуют его энтузиазм и жажда познаний, стремление к анализу и обобщениям. В его лице мы имеем хорошего думающего специалиста! — Казаминов сделал паузу, чтобы каждое его слово попало точно в цель, и продолжал: — Но, к сожалению, Фарман Курбанович не возглавляет на сегодняшний день научно-исследовательский институт, не состоит членом Академии наук, не имеет, к сожалению, даже ученой степени кандидата… Со временем, конечно, Далманов может стать и профессором, ученым… Со временем! А сейчас сердечно рекомендуем вам, товарищ Далманов, серьезно заняться тем обширным хозяйством, которое вам доверили. Наладить работу разведочной партии, спаять коллектив, укрепить дисциплину и, главное, повысить производительность.
И считая вопрос исчерпанным, Казаминов начал говорить об итогах совещания, которое проходило в Москве, о докладе министра геологии и принятом решении. Все насторожились. Тут вопрос касался каждого. В последнее время министр неоднократно указывал на неэффективность поисков нефти и газа, в том числе и на юге Западной Сибири, приводил растущие цифры затрат… Сибири нужна своя нефть, свой природный газ. До каких пор его будут возить издалека, загружая водный и железнодорожный транспорт? Министр потребовал мобилизации всех сил, ликвидации простоев, умелого использования техники, наращивания объемов глубокого бурения, ввода в разведку новых площадей…
После совещания Георгий Петрович пригласил к себе Далманова, Усадил в кожаное кресло, сам сел рядом. Вел себя так, словно между ними ничего не было, никаких противоречий..
— Вот ознакомьтесь, дорогой Фарман, с этим документиком, — Казаминов протянул папку. — Это копия письма доктора наук Коробина, которое он посылал в Совет Министров.
Далманов пробежал глазами заголовок: «О необходимости развития геологических исследований в Сибири», тут же углубился в чтение. Что же пишет известный ученый?
«В свое время, как известно, Совет Министров обязал Министерство геологии широко развернуть поиски нефти в Сибири. Хотя с тех пор прошло около четырех лет, никаких ощутимых результатов не имеется, работы по поискам нефти развернуты слабо, а план бурения по Западно-Сибирской нефтяной экспедиции выполнен всего лишь на 30 процентов.
Важнейшей задачей Министерства геологии является открытие нефтяных месторождений в культурной полосе Западной Сибири, в районах промышленного развития, но наиболее удаленных от нефтепромышленных центров СССР. Между тем Министерство геологии развивает работы в первую очередь не в культурной Западной Сибири (Новосибирская, Кемеровская, Томская области, юг Красноярского края), а в Восточном Приуралье, т. е. в районах, наиболее близких к уже эксплуатируемым месторождениям. Такое положение тем более недопустимо, что общая геологическая обстановка мало благоприятствует для указанных выше центральных районов Сибири».
— А теперь вот здесь, — Казаминов показал пальцем на середину страницы. — Здесь о вашем севере сказано.
Далманов стал читать, и каждая фраза, как отработанный годами тренировок боксерский удар, била точно, безжалостно и по самому больному месту:
«Значительная часть людских и материальных ресурсов Министерства геологии намечена на поиски нефти в северных малообжитых труднодоступных и малоперспективных районах Сибири. Даже в том случае, если здесь и будут найдены месторождения нефти, их изучение и освоение и тем более эксплуатация будут связаны с большими, ничем не оправданными трудностями».
— Да-а, — протянул Далманов. — Сильно!
— Ну, что теперь скажете?
Фарман грустно пожал плечами. А что он, собственно, может сказать? Вера его не поколебалась, даже дай ему Казаминов десять подобных документов. Спорить же с таким ученым мэтром, каким является Коробин, ему нет смысла, ибо тот раздавит Фармана, как букашку, даже фамилию не спросит. Фарман только указал на дату письма:
— Шесть лет прошло.
— Такие документы не стареют. На его основании министерством разработаны планы поисковых работ, опорных и разведочных скважин, определена стратегия поисков, отпущены средства. Те самые средства, которые мы с вами, Фарман Курбанович, призваны освоить.