Охотники за ФАУ
Шрифт:
— Сверху только сейчас сообщили: перехвачено сообщение «Рамы», которое та вела клером. «Рама» указала координаты, в которых движется штабной автобус. Я проверил — речь идет о нашем автобусе. «Рама» вызывала самолет, чтобы нас долбануть, учтите.
— Учту! Сообщите всем нашим, и пусть пулеметчик будет наготове.
Баженов снова подошел к радистам:
— Как успехи, короли эфира?
— Накрылась рация!
— Рация капут!
— Сколько у нас раций?
— Три.
— Временно передайте одну майору.
— Товарищ
— Пишите расписку, товарищ майор, на рацию и на два комплекта питания, чтобы вы на антенне могли держать с нами связь на шестнадцать километров.
— Расписку радистам мой начштаба даст. За рацию спасибо, — вяло сказал Тарасов. — А почему вы сказали о связи на шестнадцать километров? Вы же будете двигаться с нами.
— С тобой, дорогой, только шашлык готовить можно, — усмехнувшись, заметил Андронидзе. — Наш автобус помчится вперед, прокладывая путь твоим танкам, артиллерии и пехоте. — И уже серьезно он спросил: — Почему двигаетесь по большаку? Держу пари, если бы шли проселками, давно были бы у Днепра.
— И попали бы в окружение.
— Да? Очень интересно! Понимаешь, давно не слышал таких благоразумных речей. Это только у тебя такое настроение? — Андронидзе многозначительно взглянул на Баженова.
— Да ты что, шуток не понимаешь? — майор покраснел. — А двигаюсь я по большаку потому, что именно захват большака обеспечивает быстрое продвижение частей нашей дивизии к Днепру, понятно?
— Вы, товарищ замполит, такого же мнения? — обратился Баженов к капитану.
— Мне бы не хотелось, чтоб у вас сложилось неправильное представление о настроении командира и бойцов. Во-первых, майор Тарасов сам сказал, что он шутит. Согласен, что такая шутка в серьезном разговоре неуместна. Наступательный порыв у бойцов очень большой. Могу показать боевые листки, сами убедитесь…
— Верю вам, — сказал Баженов.
— Устали, конечно. Может быть, действительно лучше наступать проселками, но мы выполняем приказ комдива.
— Познакомьте нас с приказом, с вашими решениями, — предложил Баженов. — Если ваша ГПЗ6 не продвигается и долго топчется на месте, значит, вы допустили просчет.
— Да мы здесь не долго, — вмешался Тарасов, — мы здесь только пятнадцать минут.
Андронидзе, выслушав сообщения о противнике («десять танков и до батальона пехоты»), с сомнением покачал головой.
— Авиация, — сказал он, — таких соединений не отмечает. — Узнав о двух пленных, он пошел допросить их.
Баженов передал боевое донесение в штарм и занялся с командиром и его начштабом. Документация, кроме приказа комдива, отсутствовала. Все приказания, в частности головной походной заставе, майор отдавал устно, и начштаба только сейчас срочно заносил их на бумагу. Немногословный, средних лет капитан чуть насмешливо поглядывал на чрезмерно требовательного, по его мнению, представитетеля штарма.
— А как действуют эти три танка? — спросил Баженов, ознакомившись с составом тарасовской ГПЗ [5] .
— Танки? — майор растерянно смотрел на Баженова. — Два из них потеряны, когда выбивали гитлеровцев из села.
— Каким образом? Мины? Или танки противника? Артиллерия?
— Мины…
— Но это же черт знает что! Зачем же вы пустили танки без саперного обеспечения? Без пехоты!
— Выясним. А может, это была артиллерия. Там сейчас наш командир разведки. Обязательно выясним!
5
ГПЗ — головная походная застава.
… Вместе с начальником штаба составили план изучения боевых действий передового отряда, и капитан обязался представить отчет не позже чем послезавтра с картами и схемами.
— Не пора ли нам, товарищ начальник? — спросил подошедший Андронидзе и добавил: — Бумажки заедают дорогое время.
Баженов заторопился. Надо было составить кодовую таблицу для связи передового отряда с радиоавтобусом. Оказывается, шифровальщик уже составил ее и передал майору Тарасову.
Радиоавтобус двинулся дальше. Теперь на левой ступеньке кабины стоял Андронидзе, наблюдавший за небом, справа Помяловский, всматривавшийся в дорогу.
— Фашист! — крикнул Андронидзе, показывая в сторону леса.
Прямо на них, из-за леса, на бреющем полете вынесся немецкий истребитель. Он промчался быстро и низко. Промелькнули над головой черные кресты на крыльях, и не успел еще стихнуть рев мотора, как позади оглушающе грохнуло.
Завизжали осколки. Глухо стукнуло в стену автобуса, кто-то вскрикнул. Завихрилась пыль и сухие листья. Шофер погнал автобус в лес; миновав опушку, быстро свернул влево, под старые дубы, и затормозил.
Все высыпали из автобуса. Осколки пробили крышу» дверь, стенку машины.
— Жизнь — индейка, судьба — копейка! — засмеялся Андронидзе.
Глядя на него засмеялись и другие.
— Вернется, черт, нас догонять. Надо достойно встретить дорогого гостя!
Андронидзе приказал радисту, чтобы тот подал ему из автобуса противотанковое ружье и «зажигательные».
Баженов послал пулеметчика на опушку и, отобрав противотанковое ружье и патроны у Андронидзе, побежал туда же.
Ох, как хотелось Баженову влепить в самолет пулю с зеленым наконечником! Как хотелось увидеть, что истребитель загорелся и, оставляя длинный шлейф, камнем падает вниз…
Звук снова запоздал. «Фашист» вынесся так же стремительно, и снова над большаком, и снова на бреющем полете.
Пулеметчик, привязывавший пулемет к дереву, запрокинул ствол кверху и принялся стрелять, когда самолет только показался.
Баженов вскинул противотанковое ружье, как охотничье, и тут только почувствовал, какое оно тяжелое. Выстрелить он не успел.