Охотники за Костями

Эриксон Стивен

— Ты хотел задеть мою гордость, Карса Орлонг? Хочешь убить бхедрина, просто чтобы показать самому себе, что ты лучший охотник. Так что не будет ни утеса, ни кораля, ни ловушки, ни стаи полуволков, чтобы загнать зверя. Нет, ты решил прыгнуть со спины коня, повалить быка наземь и задушить, или бросить о дерево… а может, ты поднимешь его над головой и будешь крутить, пока скотина не умрет от головокружения? Ты осмелился МЕНЯ назвать ребенком? — Она захохотала, ведь, как известно, смех способен жалить сильнее слов.

Но его лицо не

омрачилось яростью, глаза остались спокойными. Теблор улыбнулся: — Узри же меня.

Он выехал на луг. Копыта жеребца выбили из почвы черную воду; зверь громко зафыркал и понесся к стаду. Бхедрины рассеялись, захрустели ветки, затрещали кусты. Двое животных помчались прямо на Карсу.

Семар Дев вдруг поняла, что было ошибкой думать: в стаде всего один самец. Два, один явно моложе другого, но оба зверя огромные, обезумевшие от ярости. Глаза сверкали красным, вода просто-таки взрывалась под копытами. Они кинулись в атаку.

Джагский жеребец Ущерб внезапно свернул в сторону, присел — и поднялся, намереваясь ударить копытами по спине старшего быка. Бык оказался проворным: он взмахнул рогатой головой, нацелил рога в подбрюшье коня.

Это движение принесло ему гибель, ибо Карса встретил голову острием меча, вонзив его в мозг и попутно перерезав позвоночник.

Ущерб перепрыгнул павшего бхедрина, приземлившись в брызгах грязи; он был довольно далеко от младшего самца, который на удивление резво развернулся и рванул за Карсой.

Воин послал коня влево; застучали копыта — Ущерб помчался вдоль опушки леса, за полудюжиной выскочивших на поляну коров и телят. Второй бык бежал сразу за ним.

Коровы и детеныши снова рассыпались, причем одна побежала не в том направлении, как все прочие. Ущерб свернул и вскоре уже был сзади коровы. Бык начал собирать оставшихся самок; они ушли в лес, треща ветками кустарников.

Семар Дев увидела, как Карса склонился а сторону и взмахнул мечом, прорезав спину животного как раз перед тазом.

Задние ноги коровы отказали. Она осела, забилась в грязи, пытаясь двигаться дальше.

Наконец подломились и передние ноги. Корова затихла.

Остановив коня, Карса спрыгнул и подошел к мертвой корове. — Разбивай лагерь, — крикнул он Семар Дев.

Она молча смотрела на него. Потом сказала: — Отлично. Ты показал мне то, о чем я не просила. И что теперь? Ожидаешь, что я стану разбивать лагерь. Может, я и свежевать тушу должна? Может, ночью лечь под тебя в довершение роли покорной рабыни?!

Теблор вытащил нож и встал на колени в грязь перед тушей. — Если хочешь.

"Варварский ублюдок… ну, разве я ожидала иного?" — Ладно, я тут подумала… нам понадобится мясо — страна камня и озер на севере, без сомнения, обильна зверем, но ловить его там будет труднее.

— Я возьму шкуру, — ответил Карса, вспарывая брюхо коровы. Кишки выперло наружу, они упали в грязную воду. Над мертвой тушей уже клубились мухи. — Тебе самой нужна шкура быка, Семар Дев?

— Почему

бы нет? Если на ледниках мы не станем мерзнуть, это будет чудом.

Он оглянулся через плечо: — Женщина, ледники нас не догонят. Они ползут медленно.

— Зависит от того, кто их создал.

Он оскалил зубы: — Меня не впечатлили сказки о Джагутах. Лед — это всегда медленно текущая река.

— Если ты в это веришь, Карса Орлонг, ты знаешь намного меньше, чем думаешь.

— Ты собираешься весь день просидеть на коне, женщина?

— Пока не найду подходящее место для стоянки. — Она натянула удила.

"Узри меня, сказал ты. По-моему, ты уже как- то так говорил. Стань свидетелем? Какой-то племенной обряд. Да, я видела многое. Как и этот варвар, пришедший из теней далекого ледника. Надеюсь, местные не считают бхедринов собственностью, иначе нас ждет череда веселых дней и ночей. Карса будет доволен. А я, вероятно, буду мертва.

Ну, волноваться уже поздно".

Она принялась гадать, много ли у Карсы Орлонга было спутников, думавших так же. Давно ли варвар путешествует в одиночестве?

* * *

Рваные края утесов бросали неровные тени на нижележащие уступы; из этих теней пять пар глаз с щелевидными зрачками следили за поднявшейся над долиной тучей пыли. Торговый караван: семь фургонов, две телеги, двадцать стражников верхом. И три сторожевых пса.

Вначале их было шесть, но трое недавно учуяли запах Деджима Небрала; тупые твари пустились на охоту. Им удалось найти Д'айверса — плоть и кровь подкормили пять оставшихся у него тел.

Трелль оглушил Т'ролбарала. Сломал одну из шей — даже Тартено Тоблакай не сумел бы такого сотворить (а один однажды попытался!) Потом сбросил другое тело вниз с края скалы, и оно нашло смерть на камнях. Такую наглость нельзя прощать. Ослабевший и раненый Деджим Небрал покинул место засады, скитался, почти сошедший с ума от боли и голода, пока не набрел на след каравана. Т'ролбарал не имел представления, сколько миновало дней и ночей. Был голод, была потребность восстановления — только эти нужды заполняли разум Д'айверса.

А сейчас перед ним забрезжило спасение. Много крови, чтобы размножить потерянных в засаде; может быть, достаточно крови, чтобы создать новое, восьмое тело.

Он нападет на закате, в тот миг, когда караван встанет на ночь. Вначале зарежет охрану, потом остаток собак, оставив на закуску жирных слабаков в фургонах. Купца, его гарем, вереницу молчаливых детей, прикованных один за другим. Это был караван торговцев живым товаром.

Деджим Небрал понял это, и его затошнило. Во время Первой Империи были подобные негодяи, и их наследие живо. Когда Т'ролбарал станет владыкой этой земли, на осквернителей плоти упадет восстановленное правосудие. Вначале Деджим напитается ими, потом другими преступниками — убийцами, палачами духа, швыряющими камни и терзающими плоть.