Охотники за облаками
Шрифт:
– Кристьен? Что с тобой? Тебе плохо?
Рядом стояла Дженин. Я ей не ответил.
– Да что случилось? Ты весь бледный, тебя укачало?
Я поднял голову и посмотрел на нее. В ее глазах читалось искреннее сочувствие, на лице было написано беспокойство. Ее лицо, как и мое, было мокрым от влаги. Капли воды поблескивали в ее косах маленькими бриллиантовыми шариками.
– Как вы… как он…?
– Что? О чем ты? Что?
Она искренне не понимала, о чем речь, и от этого было еще хуже. Она растерялась. Каниш только что убил человека, перерезал ему глотку из-за спора о паре облаков,
– Как он мог?
– Что? Кто?
– Каниш. Как он мог так?
– Он защищал нас. Мы должны бороться. Всегда уметь постоять за себя. Иначе нам конец. Стоит лишь раз сдать позиции – и пиши пропало.
– Почему нельзя было поделиться?
– Таков обычай, это закон неба. Мы были первыми. Облака – наши. Они знали, что правда не на их стороне.
– Но совершить такое…
– Какое – такое? О чем ты? Что такого ужасного произошло?
Я с нажимом провел пальцем по горлу, подражая жесту Каниша и вкладывая в него весь его смысл.
Дженин посмотрела на меня сперва с недоумением, потом как будто с обидой, и наконец с изумлением. Она расхохоталась. Каниш и ее мать посмотрели на нее, не понимая, что вдруг на нее нашло.
– Честное слово, Кристьен, – сказала она, – у тебя слишком бурное воображение. Мне кажется, ты перечитал книжек.
– Книжек много не бывает, – ответил я кисло, потому что мне не нравится, когда надо мной смеются, а я еще и не понимаю, почему. Что смешного в убийстве человека?
– Тогда пора переходить на другие книжки, – посоветовала она. – Что-нибудь не такое кровожадное. Каниш! – позвала она через всю палубу. – Иди-ка сюда!
– Я занят, – огрызнулся он, хотя насколько я мог судить, всю работу за него делал компрессор. А он только любовался на свой новый шрам и сравнивал его с остальными, не уступает ли тот им.
– Нет, правда, иди сюда!
С выражением любопытного кота он прошлепал по палубе.
– Ну?
Дженин ткнула в меня пальцем.
– Ни за что не угадаешь, что, по мнению Кристьена, ты сделал.
– Ну?
Дженин провела пальцем себе по горлу.
– Ну да, – проговорил Каниш. – Так и есть. И что такого?
– Скажи ему, что ты перерезал, – сказала Дженин.
– Компрессорный шланг, естественно, – ответил Каниш. – Что же еще?
Мне стало так стыдно, что я весь залился краской. Даже в окружающей нас серости облака мои щеки наверняка пылали ярче маяка.
– Он думает, ты перерезал горло капитану! – воскликнула Дженин.
Каниш посмотрел на меня с выражением отвращения на лице и покачал головой.
– Болван, – только и сказал он. Потом зашагал обратно к компрессору проверять его работу.
Так я себя и чувствовал. Последним болваном. Таким, что хоть медаль давай.
– Даже не знаю, как извиняться… – пролепетал я.
– Вот и не извиняйся, – перебила Дженин.
– Я его обидел? – спросил я.
– Вряд ли, – ответила она. – Не должен был. Его не так-то просто обидеть. Он еще и рад будет, что ты считаешь его способным на такое.
– Он, наверное, и впрямь способен, да? – спросил я.
Она пожала плечами
– В общем, мне все равно очень жаль.
– Ну да, зато теперь ясно, какого ты о нас на самом деле мнения, да?
– Нет-нет, честное слово, нет… Я ничего такого не думал, просто… недопонял.
Дженин опять пожала плечами, как будто это все равно не играло никакой роли.
– Может, в следующий раз попробуешь думать о нас лучше, – сказала она. – Чуть больше доверия не помешало бы.
– Да, я попробую… то есть буду…
– Расслабься, я же просто дразню тебя, – сказала она.
Чаще всего я не знал, как ей отвечать. Я хотел хоть что-то сказать, но ничего не выходило, и я боялся ляпнуть что-нибудь не то.
Она уселась прямо на палубу и похлопала по полу, приглашая меня присесть с ней. Я плюхнулся рядом.
– Поверить не могу, что ты такое подумал, – сказала она. – Ты сам-то в это верил?
– Ну, понимаешь…
– Чтобы Каниш – перерезал кому-то глотку?
Я посмотрел в его сторону. Он тоже сидел сейчас на палубе в позе лотоса, затачивал нож небольшим камнем и полировал тряпкой лезвие.
Улыбайся, сколько хочешь, Дженин. Может, ты и знаешь его намного лучше, чем я, но все равно мне кажется, что он способен перерезать человеку глотку. Честно говоря, я не удивлюсь, если окажется, что глотку-другую он уже перерезал и планирует при первом удобном случае перерезать еще парочку, пока никто не будет видеть. Да, мне он казался вполне себе опытным и знающим свое дело головорезом.
Я поймал себя на том, что моя рука непроизвольно потянулась к шее, и пальцы боязливо трогали кадык. Каниш поднял на меня взгляд и застал меня так, с рукой, опасливо вцепившейся в горло. Он усмехнулся мне белозубой хитрой улыбкой и продолжил начищать нож.
18. Насекомые
Мы болтались в холодном сыром тумане, и компанию нам составлял только шум компрессора. Другой корабль давным-давно пропал из виду. Постепенно облако вокруг нас, вытянутое из неба, прохудилось. Я почувствовал, как до нас начинает дотягиваться тепло, и вокруг, как прорехи на ткани, постепенно расползались пятна синевы.
Послышался булькающий звук. Каниш отключил компрессор, и в мире снова стало тихо. Вода немного перелилась через край и выплеснулась на палубу. Каниш отсоединил от аппарата шланг и слил из него остатки воды в кружку.
– Ну как? – спросила Карла.
Он попробовал воду на вкус, остался доволен и передал кружку ей. Она затем передала воду Дженин, а та, в свою очередь, мне. Вода оказалась свежей и ледяной, с легким непознаваемым привкусом, то ли какого-нибудь минерала, то ли попросту неба. По моей оценке, это была первоклассная десертная вода. Хотя меня сложно назвать экспертом.